Парад вне расписания. Почему жизнь в России финансируется по остаточному принципу

Нельзя сказать, что наша власть совсем не сочувствует людям. Но в ее системе координат это текущий ресурс для достижения более приоритетных целей — пусть и более приземленных, чем в «героические» 1930-е. Проведение парада на фоне продолжающейся пандемии — лишь одно из подтверждений этого наблюдения

Начальство хочет провести парад и голосование как можно скорее. О дате парада 24 июня уже объявлено. Дата голосования обсуждается, но, вероятно, также не будет переноситься на слишком отдаленные сроки. Эпидемии приказано пойти на спад. Скорее всего, если все это не отложат до глубокой осени, в день парада и голосования многие заразятся, и кто-то, наверное, умрет. Начальство об этом, конечно, знает, но, если на улицах не будут лежать трупы, от своих замыслов не откажется.

При этом у него нет цели добиться, чтобы заболело и умерло как можно больше людей — как и у Сталина не было цели, чтобы столько погибало и попадало в плен. Просто у начальства в нашей стране всегда была своя система приоритетов.

Если говорить не о Сталине или Петре, а о сегодняшнем руководстве России, то в числе его безусловных приоритетов — сохранение власти, собственная безопасность, защита своих капиталов, нажитых не всегда, мягко говоря, праведно. Первому лицу, наверное, важны еще и химеры величия, противостояние Америке, место в истории и прочее — но вряд ли даже его ближайшие соратники разделяют эти его увлечения. Жизнь людей, процветание страны и так далее для них тоже, конечно, что-то значат. Но не многое. И инвестировать в достижение этих целей какие-либо ресурсы они готовы лишь по остаточному принципу. Как в советское время в культуру.

Они наверняка хотят как лучше. Уверен, что их радует открытие, например, хорошо оборудованной больницы для народа или цифры, свидетельствующие об улучшении качества жизни — по каким-то отдельным аспектам это иногда случается. И когда эпидемия на самом деле, а не по их липовой статистике, пойдет на спад, это тоже их обрадует, и они от души поблагодарят тех, кто, как они сочтут, внес свой вклад в победу над вирусом. Не звери же они.

Но деньги они дадут на другое, на приоритетное. На голосование, ибо оно, как они думают, укрепляет их власть, а провести его надо как можно скорее, так как рейтинг падает (я-то думаю, что этот фарс, наоборот, приближает их конец). На тот же парад, очевидно, не нужный уже никому в стране, на новое оружие. Дадут близким олигархам (другие все уже давно в Лондонах и Венах), дадут на улучшение бытовых условий и медицинского обслуживания верхних десяти тысяч — кто же мог подумать, что до германских клиник будет не долететь. Дадут Росгвардии, чтобы она весь этот порядок охраняла. А если что-то останется, то, конечно, и народу дадут. Не звери же они, как уже было сказано. Крокодил, кстати, вовсе не стремится к смерти своей жертвы — он просто есть хочет.

Эти приоритеты задают и горизонт планирования. Если думаешь о благе страны, планировать надо надолго, на годы и десятилетия. А если о сохранении власти, то день простоять, да ночь продержаться. И даже когда начинают планировать до 2036 года — ох, прогневят Господа! — то ведь не о будущем идет речь, а лишь о консервации настоящего. Их обвиняют — образ будущего, мол, не дают. А потому и не дают, что нет никакого будущего — не должно быть. Любая перемена враждебна, как было при Политбюро. Питерский социолог Андрей Алексеев в 1983 году чуть в тюрьму не попал за то, что в анкете его был вопрос: «Ожидаете ли вы перемен?»

Обвинения нашего начальства в неэффективности — ничего, мол, у них не получается — далеко не всегда обоснованны. Получается, и многое. Просто то, что, как вы считаете, у них должно получаться — поликлиники, дороги и прочее, — не входит в список их приоритетов. А с тем, что входит, все очень неплохо. 20 лет уже сидят. 

Люди же — и так было почти всегда в нашей истории — расходный материал, такой же, как сталь или порох. Приписываемая Жукову фраза о бабах, которые еще нарожают, так сильно «прилипла» к нему потому, что именно так в то время и относились к людям — вне зависимости от того, произносил ли он эти слова в действительности. Современные относятся так же, с поправкой на время, конечно.

Сталин, наверное, планируя свои действия, подсчитывал, сколько ему нужно угля, танков, зерна и людей. И вполне могло оказаться — и оказывалось, — что уголь был ресурсом более дефицитным, чем человек, соответственно, экономить нужно было его, а не подданных. Не требуете же вы, чтобы менеджер ставил во главу угла своей работы экономию, скажем, порошка для принтера или туалетной бумаги. Расходовать без нужды понятно, не надо, но и переживать по этому поводу глупо. И не сейчас это придумали, и не при Сталине. Эйдельман приводит потрясающую цитату из газеты XIX века: «Мужиков подавило на четыре тысячи рублей». Так что вы от Путина хотите?

Право приносить людей в жертву появляется иногда и в демократической системе, но лишь ненадолго, на войне

Государственная ложь об эпидемии означает лишь то, что выживание и здоровье — менее важные вещи, чем те же голосование и парад. И на авантюры в Донбассе деньги давать надо — это же русский мир, а на дороги в Воронежской области — не обязательно. Посмотрите на ситуацию не своими, а их глазами, и все становится логичным.

И это не потому, что наши начальники какие-то особенно аморальные. К власти в любой системе часто приходят люди, от нравственных идеалов весьма далекие. Но если власть зависит от людей, например, ее могут не переизбрать, а за преступления и вовсе судить, то, как бы президент или губернатор ни относился к людям, он не может вести себя так, чтобы всем было ясно, что ему на них наплевать. И в своих программах и обещаниях избранные власти не могут игнорировать насущные потребности человека — нет на это мандата. Людям, конечно, нужно не только благосостояние, но и высокие цели — и их декларировали и Кеннеди, и Рейган, и Обама, но не могут политики в демократической системе сказать, что мы, мол, стремимся к чему-то, чего достигнем через три поколения, а вы все — удобрение для будущего счастья. Или сказать, что для вставания с колен ничего — никого! — не жаль. Конечно, право приносить людей в жертву появляется иногда и в демократической системе, но лишь ненадолго, на войне. Да и то потом числом загубленных жизней не гордятся, а смотрят, нельзя ли было потери сократить.

У нас — иначе. Власть — то ли от Бога, то ли еще откуда-то, но точно не от нас. Поэтому не удивляйтесь парадам, голосованиям и салютам на фоне задыхающихся в больницах людей и тех, кто благодаря этим голосованиям в больницы еще попадет. Просто жизнь на сегодняшнем рынке стоит дешево, а сохранение власти — дорого.