«Грубо говоря, он просто нарвался»

Как работает церковный суд, которому предадут схиигумена Сергия, и какое наказание ему грозит

Бывший милиционер и бывший заключенный тагильской колонии № 13 «Красная утка», затем первый настоятель монастыря на Ганиной Яме в честь семьи последнего российского императора Николая II, главный экзорцист Екатеринбургской епархии и «духовник депутата Госдумы Натальи Поклонской» схиигумен Сергий (Николай Романов) будет отдан под церковный суд. Такое решение принял митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл из-за очередного публичного и крайне радикального заявления отца Сергия, появившегося на YouTube вопреки запрету на публичные проповеди. Znak.com решил выяснить, что такое церковный суд, как он может наказать схиигумена Сергия и имел ли митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл возможность применять такие меры к священнослужителю за выражение мнения в проповедях.  

«Вы давали обещание исправиться»

«Я неоднократно имел с вами пастырскую доверительную беседу и с глазу на глаз, и в присутствии других людей относительно содержания Ваших публичных проповедей и выступлений. Вы давали мне обещание исправиться, но преступили данную мне клятву. Теперь я вынужден обратиться к Вам перед лицом всей церкви, в надежде быть услышанным хотя бы на этот раз, — объяснил митрополит Кирилл в тексте указа причину своего решения. — Как ваш епископ я благословляю вам послужить святой церкви безмолвием, затвором и молитвой, чего так не хватает современному бурному и многомятущемуся миру и что вы сами избрали для себя, принимая Великую Схиму».

До решения епархиального суда схиигумену Сергию запрещено совершать богослужения, совершать таинства, он лишен права ношения наперсного креста, а также отправлен в затвор на территорию Иоанно-Богословского мужского скита монастыря Царственных страстотерпцев. Кроме того, священнослужителю запретили принимать исповедь, совершать таинства и требы, «включая чин экзорцизма», постригать в монахи, а также покидать территорию скита без письменного благословения митрополита.

О том, что такая реакция со стороны церковного руководства возможна, говорили уже давно. Отец Сергий был слишком непримирим и высказывался на грани экстремизма в своих проповедях на YouTube.  

Накануне на канале представителя «Народного движения „За возрождение России“» Всеволода Могучева в 22-минутном ролике он вновь заявил о том, что во время пандемии не нужно закрывать храмы, и утверждал, что вся ситуация с распространением COVID-19 специально срежиссирована для «чипизации населения». Настаивал на том, что управлять всем будет «искусственный интеллект без жалости и сострадания», который будет действовать через «чистые чипы» «руководителей армии, флота, ФСБ, прокуратуры, милиции и Росгвардии». 

Пять судей

О том, кто входит в церковный суд, действующий в зоне ответственности Екатеринбургской епархии, информации пока нет. На сайте епархии указано, что с 2011 года председателем епархиального суда является отец Николай Милета, настоятель Свято-Троицкого кафедрального собора. Именно оттуда в ночь на 19 апреля едва ли не впервые в истории священники вели праздничное Пасхальное богослужение в режиме онлайн, так как посещение храмов из-за коронавируса в этом году пришлось ограничить.  

В пресс-службе Екатеринбургской епархии сообщили, что церковный суд сможет собраться не ранее даты отмены ограничений, введенных в связи с ситуацией распространения коронавирусной инфекции.  

«Происходящее участники Церковного суда воспринимают с глубоким прискорбием, молятся о разрешении ситуации, — заявил отец Николай Малета. — Схима — внутреннее желание посвятить себя сугубому подвигу монашеского делания — посту и молитве. Отцы-схимники во все времена своей любовию и молитвой приводили мир к согласию. Являясь умиротворяющим началом, стяжали великую добродетель — духовною рассудительностью по отношению к Церкви и миру».

Епархиальный суд состоит из пяти судей. Послушание секретаря суда исполняет секретарь Епархиального совета игумен Вениамин (Райников). Также в состав церковного суда входят протоиерей Петр Мангилев, проректор по научной работе Екатеринбургской духовной семинарии; протоиерей Сергий Алексеев, заведующий кафедрой церковно-практических дисциплин ЕДС и игумен Иероним (Миронов), наместник Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря.

«Правящий архиерей не имеет права что-либо диктовать суду»

Разобраться с тем, как устроена работа церковного суда и чем он отличается от более привычных нам гражданских судов, Znak.com помог секретарь челябинской митрополии отец Игорь Шестаков. По просьбе корреспондента нашего издания он изложил суть вопроса в десяти доступных пунктах.  

«Во-первых, церковный суд существовал всегда и не является каким-то нововведением. Да, в советские годы он не функционировал, впрочем, как и многие другие церковные институты. Причина была проста — церковь в эти годы находилась под жестким диктатом советского государства.

Во-вторых, мы, священнослужители, живем и существуем сообразно с каноническими правилами. Каждый священник перед вступлением в сан приносит присягу и подписывает соглашение о следовании каноническим правилам. Принцип „может быть как-нибудь договоримся“ здесь не действует.

В-третьих, церковный суд — это не то же самое, что суд светский. Если проводить аналогии, то это, скорее, что-то вроде офицерского суда чести. Церковный суд рассматривает только дела, касающиеся нарушения священниками обетов и монашеских обязательств либо случаи нарушения канонических правил.

В-четвертых, церковный суд существует при епархиях и в каждой епархии он свой. В него входят несколько наиболее авторитетных священников, состав которых определяется на заседании епархиального совета. Председателем церковного суда, как правило, выбирается самый опытный священнослужитель, обладающий беспрекословным уважением как среди собратьев, так и среди мирян.  

В-пятых, ядро суда составляют его председатель, заместитель председателя и два священника. Также к участию в заседаниях они могут привлекать и других священников епархии, но при условии, что те не имеют каких-либо должностей. Привлекаемые священники не могут быть секретарями, благочинными и так далее.  

В-шестых, правящий архиерей (то есть митрополит) не имеет права что-либо диктовать суду. Он даже не имеет права присутствовать на его заседаниях. Сделано это для того, чтобы исключить вопросы церковной иерархии и, как следствие, возможное давление на принимаемые судом решения. Проще говоря, таким образом поддерживается независимость церковного суда.

В-седьмых, священник, о котором идет речь, в данном случае отец Сергий, по всем признакам действительно нарушил каноническое правило. Грубо говоря, он просто нарвался. Его отлучили от права на публичное проповедование, но он этим пренебрег. В этом случае действующее каноническое правило говорит, что правящий архиерей может наказать его лично — отца Сергия запретили в служении. Кроме того, архиерей вправе предать его церковному суду.

В-восьмых, задача церковного суда — не наказать провинившегося. Задача церковного суда, как говорил товарищ Саахов в „Кавказской пленнице“, вернуть коллективу здорового человека. Между тем надо понимать, что меры более умеренного характера, вроде порицания, — это полномочия правящего архиерея. Если дело доходит до церковного суда, то проступок действительно очень серьезный. В данном случае возможны два варианта. Чаще всего церковный суд выносит решение о запрете к священнослужению человека на определенный срок. Либо, и это крайняя мера, выходит к правящему архиерею с ходатайством об извержении из священников. В этом случае правящий архиерей ставит вопрос перед святейшим патриархом Кириллом, так как вопрос о лишении сана — сугубо его прерогатива.

В-девятых, заседания церковного суда, в отличие от заседаний судов гражданских, не публичны. Это тот случай, когда священники судят священников. Допуск мирян не разрешается. Как правило, суд проходит в одно или два заседания, на которых провинившемуся дают право выступить в свою защиту, после чего принимается решение.

В-десятых, преданный церковному суду священник имеет право на защиту, но его защитником может быть также священник. Если священник не согласен с решением епархиального суда, то он имеет право на апелляционную жалобу в верховную инстанцию — это суд Московской патриархии. До вынесения решения там вердикт епархиального суда считается не вступившим в законную силу. Примеры, когда провинившиеся не подчиняются решению суда и продолжают отправлять церковные таинства и службы, тоже есть. Недавний случай — Владимир Головин (лишенный сана священник из Татарстана). И, как на данный момент кажется, отец Сергий может оказаться из таких же. В этом случае ослушник может быть обвинен уже в учинении церковного раскола».  

«Это свидетельство о жутком кризисе церковного учительства»

Еще один вопрос — как получилось, что действия схиигумена Сергия (Николая Романова), который некогда был основателем и первым настоятелем самого известного на Урале монастыря в честь семьи последнего российского императора Николая II на Ганиной Яме, будут рассматривать на суде.  

В этой части ситуацию разъяснил отец Андрей Кураев, которого в конце апреля по решению патриарха Кирилла самого отдали под церковный суд. «У меня нет ни малейших симпатий к словесам этого псевдосхимника. Но в указе митрополита [Кирилла] пугает чисто католическая теория „делегирования“, причем примененная даже не к „власти“ совершения таинства, а к проповеди: „учительная власть в Святой Церкви принадлежит епископам, которую те делегируют пресвитерам… отныне прекращаю делегировать Вам право учить, проповедовать и назидать в рамках публичной проповеди и частных духовных советов“», — написал Кураев на своей страничке в соцсети Livejournal.

Кураев обратил внимание на то, что функции контроля за словом пастыря и делегирование этого права не являются одним и тем же. И указ митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла о временном отлучении от священнослужения отца Сергия, а также о предании его церковному суду «возможен только в рамках латинской концепции разделения на „церковь учащую“ и „церковь учимую“». В этой части Кураев отсылает читателей своей страницы к «Пидалиону» (сборнику церковных правил — прим. Znak.com). «В указе № 58 говорится: „Если епископ и пресвитеры — люди неученые и не могут поучать, то необходимо по общему решению приглашать учителей из других мест, выделяя тем средства на содержание и воздавая подобающую честь, и через этих учителей исполнять долг учительства, который остается их долгом перед народом“. Есть разница между „долгом“ и „властью“?» — задается вопросом Кураев.

По его мнению, принимать в таких условиях «судебное решение на основании не самого закона, а чьего-то персонального толкования этого закона» будет означать явный «выход за рамки даже „прецедентного права“».

При этом Кураев вспоминает о толковании Федора Вальсамона, византийского канониста православной Греческой церкви, пытавшегося уравнять в праве вести проповеди епископа и рядового священника-пресвитера. «Толкование Вальсамона — это просто свидетельство о жутком кризисе церковного учительства при многовековом сочетании трех факторов: а) потребность в массовом духовенстве при множестве открытых приходов; б) отсутствие семинарий и в) нарастающее усложнение церковного богословия и рост числа квалифицированных „ересей“», — пояснил Кураев.

По его мнению, в Русской православной церкви «манера говорить проповеди от себя введена Никоном» — патриархом Московским, жившим в XVII веке и ставшим одним из авторов церковного раскола, породившего старообрядчество. «Заводите вы, ханжи, ересь новую, людей в церкви учите, а людей преж сего в церкви не учивали. Беса де, вы, имеете в себе и все ханжи», — привел Кураев цитату из книги «Святой Дмитрий Ростовский и его время». И резюмировал свой пост, касающийся истории с отцом Сергием: «Ясно, что столь суровое осуждение личной проповеди вызвано печальной практикой — проповедники-самоучки несли в народ любительское „богословие“ весьма сомнительного качества».

Хочешь, чтобы в стране были независимые СМИ? Поддержи Znak.com