«Рождение таблетки»: Отрывок из книги
о появлении оральных контрацептивов

Инструмент свободы

В издательстве Livebook вышла книга Джонатана Эйга «Рождение таблетки», рассказывающая историю изобретения оральных контрацептивов и их создателей: основательницы Американской лиги контроля над рождаемостью Маргарет Сэнгер, учёного Грегори Пинкуса, врача-католика Джона Рока и суфражистки Кэтрин Маккормик. Книга объясняет важность и радикальность изобретения, которое дало женщинам возможность самостоятельно распоряжаться своим телом, но также подробно разбирает и неоднозначные моменты на этом пути — например, рассказывает о неэтичных методах, которыми пользовались учёные, и связи идеи контроля рождаемости с евгеникой. Мы публикуем отрывок книги о Маргарет Сэнгер.

. . .

Сэнгер и сама была родом из семьи с одиннадцатью детьми. Урождённая Маргарет Хиггинс появилась на свет в тысяча восемьсот семьдесят девятом году в фабричном городке Корнинг, штат Нью-Йорк. Друзья и родные звали её Мэгги. Её мать, хрупкая и покорная женщина, умерла в пятьдесят лет от туберкулёза. Отец, Майкл Хиггинс, ветеран Гражданской войны, был резчиком по камню, вытачивал ангелов для надгробий городского кладбища. Мастерская его находилась в большом сарае, и после работы мужчины собирались там поболтать. У Майкла Хиггинса был отлично подвешен язык, и его дочь — шестой ребёнок в семье — часто себе представляла, будто он своими словами срезает с людей всё внешнее, открывая миру их ангельскую сущность. Друзья его любили и признавали надёжным человеком, но чувства Мэгги к отцу были непросты: она всегда считала, что её мать пала жертвой его сексуальных аппетитов. Выносить и родить одиннадцать детей — это слишком много.

Она и сама опасалась страсти своего отца. В автобиографических записях, опубликованных в тридцать первом году, она описывает, как в детстве лежала в постели матери, заболев горячкой, и вдруг почувствовала, что рядом ложится мужчина:

Это был отец. Я хотела крикнуть, умолять мать, чтобы она пришла и увела его. Я не могла, не смела шевельнуться, опасаясь, что он ко мне приблизится. Это были несколько минут мучительного ужаса.

. . .

Она вырвалась на свободу. При финансовой поддержке своих старших сестёр, Мэри и Нэн, работавших горничной и гувернанткой в зажиточных домах Корнинга, Мэгги покинула дом и поступила в колледж в Клэйврэке — школу-пансион в долине Гудзона, штат Нью-Йорк. Там она работала на кухне за жильё и питание, но там же начала высказываться на радикальные темы того времени — по поводу избирательного права и женской эмансипации. Когда в тысяча восемьсот девяносто девятом умерла мать, к пятидесяти годам изношенная беременностями, от Мэгги ожидалось, что она вернётся домой и унаследует многочисленные домашние обязанности. Ей предстояло провести остаток дней домашней хозяйкой — сперва покорной дочерью, потом покорной женой и матерью, и её боевому духу следовало угаснуть. Но она снова сбежала — частично благодаря денежной помощи сестёр. Мэгги Хиггинс поступила в школу медсестёр в больницу «Белые равнины» в графстве Уэстчестер, штат Нью-Йорк. «Мне хотелось жить в мире действия, — писала она.— Чтобы в нём были романы, танцы, ухаживание, опыт». Брак в этот список не входил, но секс там был совершенно точно. Она начала видеть в сексе нечто большее, чем разрядку: путь самосовершенствования, источник здоровья и счастья, даже освобождения, быть может.

Так из сильного либидо и сильного ума родилась философия. Мэгги Хиггинс прочла «Взросление любви» Эдварда Карпентера (Love’s Coming-of-Age: A Series of Papers on the Relations of the Sexes (1896) — дословный перевод «Совершеннолетие любви: серия статей об отношениях полов», сборник, посвящённый равенству полов и освобождению женщин; Карпентер Эдвард (1844–1929) — английский поэт, философ, сторонник социалистической идеи, один из первых поборников прав гомосексуалов. — Прим. ред.), который сравнивал воздействие секса с религиозным посвящением. Она обсуждала с друзьями новые радикальные идеи Зигмунда Фрейда, который верил, что в формировании личности самую значительную роль играет секс. Великий создатель психоанализа утверждал, что снятие сексуальных запретов освободит души и позволит женщинам более полно ощущать жизнь и её радости. Мэгги была согласна. Только одна вещь не давала ей покоя: Фрейд никогда не упоминал, что секс приводит не только к освобождению, но и к беременности, а одно с другим не совсем совместимо.

В двадцать два года она встретила на танцевальном вечере на работе симпатичного молодого художника и архитектора по имени Уильям Сэнгер, сына немецко-еврейских эмигрантов. Начало их романа она описала в манере, выдающей неоднозначное отношение к ухаживанию и браку: «Как-то, когда мы гуляли, он рассеянно потрогал какие-то стебли на каменной стене, а потом теми же руками взял меня за лицо, чтобы поцеловать. Наутро я с ужасом увидела у себя на лице четыре следа от пальцев, покрытые волдырями от ядовитого плюща… Проболела я два месяца». Но она выздоровела; они полюбили друг друга, и хотя Мэгги считала, что брак «сродни самоубийству», поженились и поселились в Гастингсе-на-Гудзоне в графстве Уэстчестер, Нью-Йорк. Скоро появились дети, два мальчика и девочка. Сэнгер, что не удивительно, не обрела блаженства ни в пригороде, ни в браке. В тысяча девятьсот двенадцатом году семья переехала в Нью-Йорк, и Маргарет нашла место, более подходящее её бунтарской душе: Гринвич-Виллидж.

Виллидж был нашпигован радикалами и изгоями. В барах сидели вперемежку портовые грузчики и поэты. Покровительница искусств и общественная деятельница Мэйбл Додж собирала в салоне гостей, которых описывала так: «социалисты, профсоюзные деятели, анархисты, суфражистки, поэты, общественники, юристы, убийцы… газетчики, художники, современные художники». Именно в Виллидже Сэнгер познакомилась со знаменитым лидером социалистов Юджином Дебсом и деятельницей феминистского движения Эммой Голдман, ставшей для неё наставницей. Здесь она слышала, как Большой Билл Хейвуд рассуждает об «Индустриальных рабочих мира» (Хейвуд Уильям Дадли «Большой Билл» (1869–1928) — североамериканский леворадикальный профсоюзный лидер, один из основателей международного профсоюза «Индустриальные рабочие мира». — Прим. ред.), как Уолтер Липпман (Липпман Уолтер (1889–1974) — американский политический обозреватель, первым ввёл термин «холодная война». — Прим. ред.) делится мыслями о Фрейде. Некоторые радикалы, в большой степени под влиянием Фрейда, призывали женщин бороться не только за право голоса. Они хотели полностью изменить ценности и отношение к роли женщины в обществе. Они хотели сделать сексуальную свободу частью широких социальных реформ. Они хотели, чтобы матерями становились по свободной воле. Сэнгер пошла ещё дальше: она считала, что секс должен стать центром любых реформ.

«Я люблю, когда меня уносят чувства, — писала она в дневнике в тысяча девятьсот четырнадцатом году.— Как дерево качается под напором переменчивого ветра, твёрдо держась корнями». Сэнгер желала, чтобы у женщин было больше самостоятельности — и в постели, и в обществе. Она хотела, чтобы секс был для них средством самовыражения и элементом идентичности. Страна ещё не видела защитника сексуальных удовольствий, который выражался бы так открыто.

«Как будто силы этого мира избрали её голосом нового евангелия: понимания, что секс — не только средство зачатия, но что соединение тел ценно само по себе, — говорила Мэйбл Додж.— Она первая из всех известных мне открытых и пылких пропагандистов плотской радости».

Сэнгер обучалась в этой школе радикальной мысли, работая в «Надомной службе медсестёр Лиллиан Уолд» — это была группа сестёр, которых Дом социального призрения (благотворительные учреждения в бедных районах, где добровольцы из среднего класса предлагали малоимущим присмотр за детьми, образование, медицинские и другие услуги для повышения качества жизни. — Прим. ред.) на Генри-стрит отправлял на помощь живущим в нищете женщинам. Часто в порядке этой помощи приходилось принимать роды. Условия жизни этих женщин были, по её словам, «почти неимоверными». «Мне казалось, — писала она, — будто я дышу другим воздухом, в другой стране и в другом мире». В то время за Четырнадцатой улицей к востоку от Бродвея в тесноте и скученности жили более шестисот тысяч человек. Были районы Новый Израиль, Маленькая Италия, Адова Кухня, Чёртов Шестой — все битком набиты бедными иммигрантами. В тысяча девятьсот десятом году в одном совершенно обычном доме на Орчард-стрит, 94, шестьдесят шесть человек жили в восьми квартирах, каждая примерно по сорок три квадратных метра. Между тысяча восемьсот девяностым и тысяча девятьсот десятым годом население Манхэттена выросло на шестьдесят два процента — с 1,4 миллиона до 2,3 миллиона. Мощную волну иммиграции возглавляли русские евреи и итальянцы. Сэнгер была ошеломлена нищетой и несчастьями: детские болезни, грязь, недоедание, свирепый туберкулёз — и женщины, понятия не имеющие о физиологии собственного тела, постоянный риск беременности и венерических заболеваний.

«Несчастные, бледные, забитые жёны, — писала она подруге.— Мужчины бьют их, они съёживаются под ударами, потом зачинают-рожают очередного ребёнка — грязного и запущенного — и снова прислуживают мужчине». Она видела смерть женщин от истощения таким количеством родов в таких ужасных условиях, или от примитивных предохранительных средств, приводящих к инфекции, или от халтурной работы мясника-абортмахера.

В двадцатых годах Департамент здравоохранения штата Нью-Йорк выпустил циркуляр, предупреждающий женщин, что слишком частые беременности опасны и предрасполагают мать к туберкулёзу. Однако тот же департамент препятствовал женщинам узнавать, как предотвратить беременность. По оценкам врачей, одна треть всех беременностей в Соединённых Штатах в то время заканчивалась абортом. Сэнгер видела несчастных, которые в попытках прервать беременность «применяли раствор скипидара, скатывались с лестницы… засовывали в матку ветки вяза, иглы для вязания или обувные крючки», — и находила точку приложения для своей ярости.

Она рассказывала одну особенно тяжёлую историю о смерти женщины по имени Сэди Сакс. Врач предупреждал её, что следующая беременность может стать фатальной, но его единственный совет был спать на крыше, подальше от мужа. Она снова забеременела и умерла после неудачного аборта. Сэнгер говорила, что эта смерть более всего прочего привела её к убеждению, что женщины должны иметь право на контрацепцию. «Я бросаюсь в бой, — писала она.— Я буду орать на площадях, я расскажу всему миру… я заставлю себя услышать». В тринадцатом году она написала серию из двенадцати статей о сексе и продолжении рода для радикальной газеты «Колл». Заглавие статей было самым простым: «Что должна знать каждая девушка».