«Я не держу обиду на русских...» Воспоминания румынского солдата о лагере «Белый ад»

Румынский солдат рассказал в своих мемуарах о том, как и за счет чего ему удалось выжить в чудовищных условиях сибирского лагеря для военнопленных.

В редакцию «Новых Известий» пришло письмо от гражданина Румынии Габриела Антониу Лавринчика, в котором говорится:

«Здравствуйте! В приложении я посылаю вам воспоминания моего деда, румынского солдата о войне, которые уже были опубликованы в румынских и испанских СМИ. История моего деда, уже помогла многим людям в Румынии узнать правду о Второй мировой войне. Многие из тех, кто прочел эти воспоминания, признались, что изменили в лучшую сторону свое мнение о России и русских...»

«Меня зовут Жука Петру, я родился 20 июня 1922 года в селе Марка, в Трансильвании, Румыния. На своем веку я пережил 4 режима: монархию во главе с королем, венгерское управление, коммунистический режим и после 1989 года капитализм. Самым длительным был период коммунистического режима, который, как все думали, будет вечным. Однако я так никогда не думал, так как многое повидал на своем веку и пришел к убеждению, что все сделанное человеком не может быть вечным. Можно говорить только о более или менее длительных периодах времени.

В 1943 году в возрасте 21 года меня призвали в армию, и я попал в город Комаром в Венгрии. Там я находился с октября по февраль 1944 года, в этот период я проходил военную подготовку. В феврале 1944 года нас отправили на фронт, сразу на передовую, непосредственно в зону военных действий Второй мировой войны, вопреки моей воле воевать против СССР.

На фронте я прошел дорогами многих стран: Польша, Венгрия, Чехословакия, Белоруссия, Украина …. Я воевал в траншеях, которые были вырыты еще в первую мировую войну. Например, в Польше на берегу реки Висла я оказался в окопах, которые рыл и в которых воевал еще мой отец Жука Василе.

Первые дни на фронте были ужасными. Я не спал несколько ночей подряд, грохот пушек, пулеметов, бомб переносить было тяжело. Раненные и мертвые солдаты были на каждом шагу. Чтобы вы могли себе представить весь ужас, которые царили на фронте, должен признаться вам, что два моих товарища сошли с ума после 3-4 дней нашего пребывания на передовой. Разумеется, согласно закону военного времени, они прошли медицинское освидетельствование на предмет симуляции, однако вердикт был однозначным - помешательство. Самыми тяжелыми, кошмарными моментами на передовой были штыковые атаки, то есть рукопашный бой.

На фронте с горечью в сердце мне пришлось видеть, как взлетали на воздух и сравнивались с землей многоэтажные здания, дома, люди, танки, мосты, поезда. Там на фронте у всех нас, от последнего солдата до генерала, были вши. На фронте жизнь, как лотерейный билет: ты никогда не знаешь, увидишь ли следующий день, час, минуту.

В январе 1945 года я попал в плен к русским в городе Врано, в котором я пробыл 2 месяца, после чего меня отправили в город Занок, а оттуда нас в товарных вагонах без пересадок отправили в Сибирь. В каждом вагоне по 40 военнопленных, все мы сидели на деревянном полу, соломы на всех не хватало.

В день мы получали ведро воды на каждый вагон. Допуск к нему регулировали надзиратели. Товарный состав, в котором я находился, останавливался только для заправки водой и углем. На фронтоне локомотива была установлена большая красная звезда с серпом и молотом.

После месяца пути в мае 1945 года я попал в Сибирь, где меня поместили в первый лагерь для военнопленных, который называли «Белым адом». Прибыв туда, я был потрясен, растерян, подавлен, и думал, что никогда живым из него не выберусь. Там царил такой холод, которого я никогда в жизни не испытывал, ветер буквально резал лицо, мороз его обжигал. Там еще в мае месяце русские дети катаются на санках, а снежный покров составляет 20-40 см.

Нас поселили в деревянные бараки, продуваемые ветром, заносимые снегом и заливаемые дождем. Спали мы на нарах, без какого-либо постельного белья. Вместо подушки под голову клали кирпич. Одежда, это единственное, что укрывало нас от холода. Все время, проведенное лагере, я никогда не менял одежду. Мы носили ее до тех пор, пока она не истлевала прямо на нас. Я снял с себя рубашку только через 9 месяцев, когда она порвалась на мелкие кусочки, похожие на бабочек, от нее остался один только воротник.

Весь срок моего пребывания в лагере я ни разу не видел огня, ни разу не грелся у печи или у костра. Из-за холода у меня были отморожены пальцы на ногах, и один за другим отвалились ногти. В Сибири побывал в 2 лагерях. В первом находилось 18 тысяч военнопленных, во втором - 75 тысяч. Никогда я не видел так много людей на таком маленьком участке земли. Мне казалось, что русские собрали людей из всей Европы и закрыли их здесь....

В лагере господствовала смерть, человеческая жизнь ценилась не больше жизни муравья, раздавленного сапогом. Каждое утро вместо «доброго утра» первым вопросом был «сколько мертвых?». Ночью умирало так же много людей, как и днем. Я видел пленных, идущих на работы, которые падали и тут же умирали. Их сносили в погреб, и когда там скапливалось 25 трупов, мы копали яму, в которую сваливали их все, а потом засыпали и разравнивали землю так, словно там ничего и не было. Одежду мертвых забирали себе оставшиеся в живых военнопленные.

«Кладбище» находилось в непосредственной близости от лагеря. У слабых физически и духом не было ни одного шанса выжить. Лагерь был конечным пунктом их пути, отсюда невозможно было сбежать никуда кроме могилы.

Было большой глупостью даже думать о попытке побега, настолько мы были истощенными и физически слабыми, тем более, что в Сибири расстояния между населенными пунктами составляли минимум 500 км, и все это тайга, населенная дикими зверями, где не ступала нога человека. Несмотря на это, мне предлагали принять участие в побеге, и позже я был свидетелем побега, который предприняли трое - немец, румын и цыган. Через неделю их поймали, жестоко избили и казнили.

Вера в Бога, воспитание, которое мне дали мои родители, и мудрость, которую я перенял у стариков моего родного села Марка, помогли мне не уронить свое достоинство и выжить во время войны, и в лагере.

Работа в лагере для военнопленных «Белый ад» в Сибири

В лагере я работал на разных участках: в угольной шахте, на строительных работах, на лесозаготовках в лесу, на заготовке хвороста для корзин в труднодоступных местах. В сибирском лагере работали все пленные, даже раненные и больные, которые не могли стоять на ногах. Для таких устанавливалась дневная норма: поймать 80 мух. В конце дня коробки с мухами несли коменданту лагеря, который пересчитывал их, выбирая коробку наугад. У пленного, который сдал меньше мух, возникали проблемы ….

В лагере находились пленные разных национальностей: немцы, поляки, румыны, венгры, словаки, болгары, евреи, сербы, итальянцы, украинцы, и даже русские, родившиеся в эмиграции и т.д. Здесь царил такой своеобразный мультикультурализм, где мне отводилась роль переводчика. Вступая в контакт с представителями разных национальностей, у которых я научился многому новому, я открыл для себя различные традиции, с которыми я до тех пор не сталкивался, но самое большое впечатление на меня произвела «русская душа», которую я открыл для себя там, в лагере, общаясь с русскими и, конечно же, выучив русский язык.

Основным свойством «русской души» является сочувствие и помощь, которую оказывают русские тем, кто страдает. Эта душа очень чувствительна и восприимчива к чужому страданию. Я стал любить русский язык – язык моих надзирателей (мучителей), которые оценили мое старание выучить их язык.

Поэтому я и вернулся из России с любовью к культуре и языку тех, кто держал меня в заключении. Говорят, что это большое чудо, когда пленник несет в своем сердце любовь к тем, кто его пленил. Могу с точностью сказать, что в этом нет никакого чуда, просто когда ближе узнаешь русских, невозможно не открыть им свое сердце. Только взаимное уважение и любовь способны победить в войне и преодолеть барьер ненависти и зла.

Я увидел, что русские очень хорошо понимали, что не все, кто сражался против них, были фашистами…Именно по этим соображениям они не стерли Германию и немецкий народ с лица земли. Если бы они судили по тем ужасам, которые творили немцы на территории СССР, ужасам и жестокостям, которые трудно описать словами, русские имели бы моральное право стереть немцев с лица земли, но они этого не сделали, так как «русская душа» умеет прощать. Не надо забывать, что Германия вместе со своими союзниками первой атаковала СССР и пришла в русские дома...

Изучение русского языка помогло моему ОБЩЕНИЮ с теми, кто меня окружал. Русский язык помог мне ПОНЯТЬ, что происходит вокруг меня и что происходит со мной. Это общение помогло мне выстоять и морально и физически, для меня процесс общения означал СВОБОДУ, даже несмотря на то, что я находился в плену. Там в лагере я научился тому, что свобода – это и возможность общения. Будучи в плену, я чувствовал себя в своем роде свободным, говоря на русском языке.

Когда ты находишься в заключении, твоя голова остается свободной и может думать, о чем угодно, мысли уносят тебя, куда ты захочешь. А вот тюрьма для разума более тяжелое испытание, чем тюрьма для тела. Когда твой разум находится в плену, ты не можешь мыслить свободно и правильно, но ты этого не осознаешь, тебе кажется, что ты свободен и делаешь, что хочешь, в то время как ты находишься в плену.... Тот факт, что кто-то со стороны управляет твоим разумом, является ужасным. В сибирских лагерях я усвоил, что самым важным и/существенными для человека являются: СВОБОДА, ЕДА И ТЕПЛО.

Именно поэтому я в свои 90 лет не понимаю слова «международный кризис». Каждый день я слышу и наблюдаю, как люди говорят, жалуются, сетуют на экономический кризис. Я никак не могу понять, что с этим международным кризисом, когда на улице можно найти выброшенную одежду, а собаки отказываются есть хлеб. У меня болит душа, я страдаю, когда вижу, что люди выбрасывают хлеб на помойку... Это не экономический кризис, это кризис роскоши...

Еда в лагере для военнопленных «Белый ад» в Сибири

Три раза в день мы получали по 500 мл теплой и соленой воды, в которой плавали 4-5 зернышек перловой крупы, и 300 граммов черного хлеба на весь день. Каждый раз я вставал из-за стола голодным и чувствовал слабость, которая валила меня с ног. Я был бы самым счастливым, если бы тогда у меня был корм, который сейчас дают собакам ….

Изредка нам выпадала «привилегия» грызть кости, которые надзиратели выбрасывали в мусор, правда ими я сломал себе зубы. Я бы с большим удовольствием ел траву, но это было запрещено. На всей территории лагеря нельзя было найти и травинки, земля выглядела так, как будто на ней паслись гуси - сухой, выжженной. Я видел пленных, которых расстреляли за пучок травы, они пытались протянуть руку под ограждением, чтобы сорвать и поесть травы. Любое приближение к лагерному ограждению рассматривалось как попытка к бегству и сразу же каралась расстрелом. Кстати, о траве, я часто ел траву (лебеду), испачканную человеческим экскрементами, я вытирал ее, насколько это было возможно, и ел... Неписанные правила выживания жестоки.

Освобождение из лагеря для военнопленных «Белый ад» в Сибири

Самым счастливым днем в моей жизни стал день, когда сообщили об освобождении. Был зачитан длинный список тех, кто мог отправиться домой, но я все не слышал своего имени, а список приближался к концу... Я испытал тогда такие сильные эмоции, которые не испытывал больше никогда в жизни, меня прошиб холодный пот... Наконец я услышал свое имя – оно было предпоследним в списке.

Меня освободили 2 октября 1945 года. Каждый год этот день я отмечаю постом и молитвой, и делаю это до сих пор. Домой я вернулся весившим 37 кг, тогда как до войны мой вес составлял 87 кг. Я был настолько ослаблен, что не мог подняться в товарный вагон поезда, который шел домой, не было сил поднять опухшие ноги, влезть туда мне помогли товарищи.

Нас освободили по национальному принципу: первыми - французов, после них поляков, румын, венгров и т.д. Немцев освободили последними. Русские говорили, что не освободят их до тех пор, пока они не восстановят все, что «разрушили в войну». Все время, которое я был на войне, меня мучала тоска по дому, семье, по земле предков, по родному селу Марка. Когда я добрался домой, меня ждал новый удар – моя мама умерла, и я ничего не знал об этом, не имея возможности получить весточку, так как у нас не было связи с внешним миром.

Когда я добрался до своего любимого села, я очень тяжело и долго приходил в себя. Почти полгода я провалялся в соломе на солнце. Я нашел село в страшной нищете, мы еще много лет кормились только кукурузным хлебом, пшеницы не было.

Сейчас, когда мне больше 90 лет, я думаю, что люди не должно воевать, война – это самая большая глупость, я в этом полностью уверен. Все проблемы, которые возникают между людьми, можно решить только с помощью понимания, общения, слов, и без оружия! Я не думаю, что из кризиса, в котором мы находимся, и на который мы постоянно жалуемся, нас смогут вывести специалисты. Я считаю, что из этого кризиса можно выйти только духовным путем. Люди отдалились от Бога, от истинных ценностей и реальных потребностей.

Я советую тем, кто жалуется на кризис, сравнить свои трудности с трудностями и лишениями, с которыми столкнулось мое поколение. В то время, когда я был молодым, я очень хорошо помню, как по дороге мимо нашего села Марка проезжали одна-две машины в месяц…. Ходили пешком, в город и обратно по 40-50 километров, но несмотря на все лишения, я утверждаюсь во мнении, что мое поколение было намного счастливее нынешнего. Более того, я без преувеличений могу сказать, что в мое время отношения между людьми были намного более теплыми, искренними, люди были намного добрее, чем сегодня.

Меня беспокоит тот факт, что в нашем обществе ветеранам войны не уделяется должного внимания, не соблюдаются их права, а наши политики забыли, что они сидят в своих теплых кабинетах, построенных на страданиях и крови, пролитой нами, ветеранами войны, которых с каждым днем становится все меньше и меньше. Я видел своими глазами, почувствовал на своей коже, что война – это самое большое зло на земле. В войне никто не побеждает, все только проигрывают.

Несмотря на всю негативную и фальшивую пропаганду в адрес русских, Россия была и остается большой силой, которую нельзя разрушить, как это думают некоторые. Сила России состоит не только в ее размере, но и в характере и вере русских. Многие пытались победить Россию: татары, шведы, поляки, Наполеон, турки, немцы во главе с Гитлером и т.п., но однако у них ничего не вышло. Русские никогда первыми не начинали войны, но они заканчивали войны на территории тех, кто их атаковал.

Я не держу обиду на русских за то, что они меня заключили в лагерь, но я зол на немцев, которые во главе с Гитлером заставили меня, вопреки моему желанию, воевать против СССР.

Там, в лагере для военнопленных в Сибири, случилось, что я очень тяжело заболел, но благодаря человеческой поддержке со стороны русских, пришел в себя. Несмотря на то, что я воевал против них, они, русские, лечили меня и освободили меня от тяжелой работы в шахте до тех пор, пока я не выздоровел. Среди многих других, кого я вспоминаю, есть главный врач лагеря, женщина, которая понимала и сострадала чужой боли.

Я благодарю всех советских граждан, и военных, и гражданских лиц, которые во имя человечности переступили через барьер ненависти, созданной войной, и помогли мне в тяжелые минуты. Историки мало говорят о советских гражданах, которые отдавали часть еды из своих бедных пайков пленным, воевавших против них.... Для тех, кто близко не знает русских и не понимает «русскую душу», это является «парадоксом парадоксов». Советские люди поняли, что я и большинство солдат из армий Гитлера воевали против СССР по принуждению, будучи связанными военной присягой.

Если бы русские, работавшие в лагере не были бы так по-человечески благосклонны ко мне, я бы не выжил, и таким образом, у меня не было бы шанса жениться и создать прекрасную семью, и иметь особенного внука – Габриела Антониу Лавринчика, который прилагает все силы для развития отношений между Румынией и Россией.

Я настаивал на том, чтобы мой единственный внук Габриел выучил русский язык, я открыл ему русский мир, убаюкивая его в детстве сказками о России, Сибири, тайге, степи, войне и о «русской душе»... Я был его первым учителем русского языка, будучи уверенным, что знание этого языка поможет ему в профессиональной и персональной жизни, что и произошло сверх моих ожиданий.

Благодаря русскому языку, мой внук Габриел построил успешную профессиональную карьеру, и ежедневно продвигает интересы Румынии в России и в бывших республиках СССР. Не зря русские говорят о нем «румын с русской душой» и назначили его почетным консулом Российской Федерации в Румынии.

«Никакой судьбы, как «запрограммированного» жизненного пути, не существует - напротив, каждый человек, совершая ежеминутно свой свободный выбор между добром и злом, творит свой уникальный жизненный путь...» (Игумен Никон Головко).