Гадания на цифрах

Тайны проведения соцопросов: почему власти не слышат народ

Кому из нас не приходилось слышать и говорить самому: дескать, совсем начальство оторвалось от народа, живёт словно на другой планете! Во многом это так и есть. Для того чтобы принимать правильные управленческие решения, необходимо чётко представлять, чем живут граждане и что их тревожит. Для этого нужен обратный «сигнал снизу», обеспечить который должны социологи. Но что делать, если у нас в стране этот социологический механизм оказался сломан?

И дело не в том, что отсутствуют нужные структуры или специалисты. Конечно, социология у нас долго находилась в загоне, однако провести срез общественного мнения отечественным учёным всё-таки по силам. При необходимости могут и математическую модель построить, и тренды просчитать. Увы, сказалась та же самая проблема, как и во многих сферах: рынок изучения общественного мнения в России очень сильно зависит от госзакупок.

Инструмент аппаратной борьбы

Эксперты говорят, что на них сегодня приходится примерно треть рынка. Ежемесячно на сайте госзакупок появляются тысячи тендеров – в основном их проводят региональные власти. Стоимость таких исследований колеблется от нескольких сотен тысяч до миллионов рублей. Всего же государство тратит на социологию порядка 4–5 млрд рублей в год.

Вроде как всё правильно – власть должна знать, что думает народ, чтобы учитывать его запросы в своей политике. Но если внимательно присмотреться к документам закупок, нетрудно заметить: формулировки заданий обычно написаны как под копирку. Как правило, требуется оценить эффективность государственной политики в таком-то направлении или оценить удовлетворённость граждан решением таких-то вопросов на данной территории. И цель у таких опросов одна: приложить их к отчётам о проделанной работе, которые отправляются «наверх». Поэтому заказчик заинтересован получить определённые цифры. Исполнители это прекрасно понимают. Особенно интервьюеры, которые ходят по подъездам и стучатся в каждую дверь, чтобы заработать по 50 рублей за анкету с уймой вопросов. Им гораздо проще заполнить её без нервотрёпки.

Таким образом соцопросы, проводимые местными властями, давно уже превратились в ритуал. Ритуал довольно откатоёмкий, а потому и живучий.

Всё это приводит к тому, что федеральным властям приходится организовывать отдельные исследования, чтобы оценить настроения в том или ином регионе. В этих случаях в качестве заказчика нередко выступают администрация президента и даже Федеральная служба охраны. Но ушлые региональные руководители готовы и к такому манёвру. Связанные с ними исследовательские конторы держат ушки на макушке, чтобы перекупить такой тендер на госзакупках, предложив меньшую цену. Именно потому в обиход вошёл термин «закрытые соц­опросы». Их якобы проводят по заказу властей, но кто и на каких условиях – неизвестно. Они превратились в инструмент аппаратной борьбы, но несут ли при этом «наверх» достоверную информацию – большой вопрос.

Какой вопрос – такой ответ

При этом даже если исследователь сделает всё от него зависящее ради получения достоверного результата, сам механизм соцопроса не гарантирует его.

Так, практика показывает, что примерно половина людей просто отказываются разговаривать. Это является для социологов большой проблемой – они всё больше спорят, можно ли из-за этого экстраполировать полученные ответы на «отказников». Вроде бы почему нет, ведь раньше так делали. С другой стороны, чем подтвердить, что человек, голос которого оказался не услышан, имеет то же самое мнение? Для пропаганды это ещё подойдёт, всегда можно объявить, что очередное решение поддержали 50% россиян. Но для собственных нужд власти, если она не заинтересована в самообмане, такая ситуация просто опасна.

Испытывают организаторы опросов и другие трудности. Замечено: в последние годы люди всё чаще стали отказываться от разговоров. Словно генетическая память начала подсказывать, что откровенно беседовать с незнакомым человеком на политические темы не стоит. Другая загвоздка – опросы часто проводятся на улицах, по которым пешком в рабочий день передвигается лишь определённая часть населения. Если же тот же самый опрос провести в интернете, результаты получаются совсем другие. Потому как за компьютерами днём сидит пуб­лика совсем иного возраста и социального положения.

Неудивительно, что порой при опросах на одинаковую тему цифры «гуляют», будто пьяный по бульвару. Например, в прошлом году Левада-центр и ВЦИОМ попытались одновременно измерить популярность политических партий. В результате разница в суммарном рейтинге парламентских партий достигала 10%. А, к примеру, КПРФ набрала в одном случае 9, а в другом около 15%. Впрочем, не меньшее недовольство у специалистов вызывают и откровенно манипулятивные формулировки вопросов, которые позволяют себе даже именитые социологические службы. Так, притчей во языцех стал сформулированный Левада-центром вопрос: «Как вы думаете, оправданы ли человеческие жертвы, которые понёс советский народ в сталинскую эпоху, великими целями и результатами, которые были достигнуты в кратчайший срок?».

И хотя достоверность соцопросов сомнительна, они проводятся и результаты публикуются. Потому что это важная часть политики. Известно, что большинство людей стараются быть такими же, как все, разделять господствующую позицию. И стоит одной партии набрать заметный перевес, как к ней тут же начнут присоединяться толпы дотоле сомневающихся. Соцопросы как раз и показывают народу, кто сегодня царь горы. Но что они могут дать тем, в чьих руках реальная власть?

Тем временем

В поисках точных и быстрых результатов политтехнологи всё больше используют социальные сети. Самый большой скандал возник вокруг исследовательской компании Cambridge Analytica. Она создала свой сервис внутри социальной сети Facebook, который позволил не только выявлять политические предпочтения пользователей, при необходимости людей начинали снабжать новостями, способными повлиять на их позицию. Причём источник и тональность сообщений очень тонко подбирались под вкус пользователя. Британские журналисты обвинили компанию в двух сотнях эпизодов манипуляций с избирателями на выборах по всему миру. Кстати, именно эти данные послужили основой для того, чтобы обвинить Россию в том, что она якобы проплатила победу Трампа.

Талантливые исследователи есть и в России. Так, по словам основателя Tazeros Global Systems Артура Хачуяна, его коллеги по страничкам пользователей в соцсетях научились предсказывать с 70-процентной вероятностью, пойдёт ли человек на тот или иной митинг, соответственно прогнозируя численность будущих митингов в городах. Впрочем, рассказывая о работе на близкие к государству структуры, которые заказывают политические исследования, Хачуян отмечает: получив отчёты, те корректируют в них цифры, затем передают информацию «наверх». Ведь в отчётах нужно показывать эффективность потраченных средств.

Григорий Юдин, социолог

– Скоро в интернете нас будут встречать всплывающие окна, которые будут иметь политическую функцию. Ответы на вопросы в них будут преподноситься людям как механизм прямой демократии. Именно как механизм прямой демократии развивают сейчас опросы кремлёвские идеологи.

Екатерина Шульман, политолог:

– На социологе лежит большая ответственность. Потому что средний респондент не имеет никакого мнения о тех вопросах, которые его напрямую не касаются. У него это мнение начинает формироваться в тот момент, когда ему вопросы задают. Поэтому формулировка вопроса значительно влияет на ответ.