Ева и Франко Маттес: «Интернет-мемы — это новое народное искусство»

Итальянский дуэт, Ева и Франко Маттес, сделавшие интернет своей художественной площадкой еще на заре его развития, рассказывают о том, как бывшие радикальными идеи становятся обыденностью, о компьютерном вирусе «Биеннале» и о выставках-призраках

БИОГРАФИЯ

Ева и Франко Маттес (еще один псевдоним дуэта — 0100101110101101.org)

В 1976 году оба родились в городе Брешиа в Италии. Живут и работают в Нью-Йорке.

В 1998 году художники выкупили доменное имя vaticano.org и выдавали себя за представителей официального сайта Римско-католической церкви.

На 48-й Венецианской биеннале в 1999 году они водили за нос критиков, представив в павильоне Италии фиктивного сербского художника-отшельника Дарко Мавера, используя для якобы его произведений о балканской войне образы, найденные в интернете.

В середине 2000-х создали ряд работ, связанных с видеоигрой Second Life. Они приглашали игроков принять участие в «Синтетических перформансах» и воспроизводили перформансы других художников, таких как Марина Абрамович, Вито Аккончи, Гилберт и Джордж, Вали Экспорт.

В 2018 году создали Riccardo Uncut («Риккардо без купюр») — полуторачасовое видео, состоящее из фотографий и видео человека по имени Риккардо. Он был выбран художниками по объявлению в социальной сети, в котором они предложили $1 тыс. любому, кто согласен дать полный доступ к фотографиям и видео на своем телефоне с целью создания из них произведения искусства. В видео представлено 3 тыс. фотографий, снятых в период с 2004 по 2017 год.

Участники многочисленных выставок в мировых музеях, биеннале и фестивалей, таких как Performa, Сиднейская и Венецианская биеннале.

Ева и Франко Маттес создавали искусство в интернете еще в середине 1990-х годов, когда Всемирная паутина только начинала разрастаться. Но, по мере того как интернет развивался и становился все более важной частью повседневности, эти пионеры интернет-искусства стали совершать вылазки в офлайн, демонстрируя происходящее слияние реальной жизни и виртуальной реальности. Еще 20 лет назад Ева и Франко (это, кстати говоря, псевдонимы) в проекте «Делясь жизнью» с 2000 по 2003 год открыли для всех желающих доступ ко всей информации, хранящейся на их домашнем компьютере. Любой файл, начиная с электронной переписки и заканчивая выписками о состоянии их банковского счета, можно было посмотреть в реальном времени, скопировать или скачать. Сегодняшняя миграция мира искусства на виртуальные площадки требует переоценки раннего сетевого искусства. И как скульптура «Кот с потолка» (2016) Евы и Франко, созданная по мотивам популярного интернет-мема, вошла в этом году в коллекцию Музея современного искусства Сан-Франциско, так же проникновение интернет-культуры в культуру с большой буквы представляется уже неизбежным.

Что изначально побудило вас заняться искусством об интернете, в интернете и для интернета?

Франко Маттес: Когда интернет в том виде, в каком мы все его знаем, только начинался (это было около 1995 года), нам было по 19 лет и мы были твердо уверены, что хотим быть художниками. Но у нас были две проблемы. Первая — наша изолированность. Мы жили в маленьком городке на севере Италии, вдалеке от крупных центров художественного мира. Во-вторых, мы не хотели выстраивать собственную эстетику. Знаете, начинающие художники, как правило, остро чувствуют, что обязаны найти свою уникальную манеру, обрести голос, а мы как раз хотели избежать этого. В то время мы безумно увлекались Марселем Дюшаном и чувствовали, что он так и не создал собственную эстетику — что не помешало ему стать одним из самых влиятельных художников века. Мы подумали, что, может быть, нам тоже удастся избежать этого.

То есть интернет решил для вас и проблему изолированности, и проблему идентичности: вы могли действовать откуда угодно под видом кого угодно?

Ева Маттес: Да. Мы исследовали разные коллективные идентичности и перебирали разные названия. На протяжении многих лет мы были известны под именем по адресу нашего сайта 0100101110101101.org, которое приходится копировать, потому что запомнить его невозможно. В числе самых ранних наших проектов было копирование сайтов других художников. Нас интересовали воспроизводимость и распространение, вопросы авторского права, права собственности и подлинности. Это были столпы художественного мира, но довольно быстро стало понятно, что в интернете с ними будут проблемы: здесь можно моментально и бесплатно создавать бесконечное число абсолютно идентичных копий чего угодно.

Вы начинали с создания цифровых произведений, таких как компьютерный вирус Biennale.py, представленный на Венецианской биеннале 2001 года, а в последнее время обратились к воссозданию мемов в реальной жизни, в частности в скульптуре таксидермированного «Кота с потолка». Был ли этот переход из виртуального мира в физический сознательным решением или он просто показывает, насколько неотличимы стали сетевая и так называемая реальная жизнь?

Ф. М.: Мы сделали интернет-произведение, когда нас пригласили на Венецианскую биеннале, а нам не хотелось делать для нее объект. Мы хотели создать работу, которая могла бы сама добраться до вас, избавляя вас от необходимости ехать на международное мероприятие вроде биеннале, и выбрали компьютерный вирус. Когда мы его только выпустили, об этом очень много говорили в новостях; он распространялся не только как фрагмент кода или компьютерная программа, но и как вирусная новость, иногда еще и в искаженном виде. Сегодня мы бы сказали, что он распространялся как фейкньюс, fake news. Нам было по 24 года, и мы и не подозревали, что два десятилетия спустя эти простые идеи будут оказывать такое огромное влияние на политику и на историю. Я, разумеется, имею в виду избрание Дональда Трампа на пост президента США и выход Великобритании из Европейского союза — два события, на которые оказали сильнейшее влияние манипуляции фактами в социальных сетях.

Е. М.: Такой тип распространения информации, как мемы, опирается на творческий потенциал людей, создающих новые версии, переделывая, по-новому комбинируя или имитируя оригинал. Они создаются коллективно. Они анонимны. Они не поддаются контролю. На мой взгляд, это новая форма мифотворчества или даже народного искусства. Наконец, это вещи, расшифровкой которых будут заниматься цифровые археологи. Что, например, происходит с «Котом с потолка»? (Ceiling Cat — созданная в Photoshop фотография кота, выглядывающего из дыры в потолке. Впервые появилась в Сети в 2003 году, с тех пор существует в сотнях вариантов с разными подписями. Актуальный аналог в русскоязычном интернете — Наташа и ее коты. — TANR.) Фотографии нашей скульптуры сейчас начинают ходить по Сети, смешиваясь с другими версиями этого изображения, которые изначально появились в интернете. Таким образом, произведение может одновременно существовать в двух разных системах циркуляции, это непрерывная цепь переходов между изображением и объектом.

Путаница между осязаемым объектом и его виртуальной ипостасью поднимает интересный вопрос, особенно сейчас, когда вся культура вынуждена выходить в Сеть в условиях практически глобального карантина. Как вы думаете, какая часть культуры с этого момента будет существовать исключительно в интернете?

Е. М.: В 1990-е интернет был чем-то вроде Дикого Запада, а сейчас он все больше централизуется и приватизируется. Представьте себе серверную ферму на бетонном складе посреди какой-нибудь пустыни в Юте — громадное темное хранилище без окон, в котором находятся все наши данные. Быть может, интернет-пространство не так уж сильно отличается от гигантских коммерческих ярмарок или выставок-блокбастеров; галереям нетрудно обрести здесь собственный голос и найти рынок. Мне странна сама мысль о том, что сейчас все показы искусства в мире работают как выставки-призраки, которых не видят и, возможно, никогда не увидят посетители. Если постараться на миг забыть о том, что послужило причиной всего этого, то сама идея вообще-то потрясающая. Что такое выставка без посетителей? Может ли это заставить нас по-новому оценить наши отношения с искусством, окружающей средой и со временем?

Ф. М.: Технологии не создают социальных проблем, на которые мы так часто сетуем. И когда люди критикуют технологии, они нередко путают, например, стремление к эксгибиционизму с технологиями, позволяющими его воплотить, скажем, в селфи. И нам интересны произведения искусства, дающие возможность обнажить эти механизмы. Возьмем, к примеру, работу «Риккардо без купюр» (2018), которую мы сделали для Музея Уитни. Мы не знаем, почему Риккардо решил принять участие в нашем проекте. Что побудило его стать объектом этого эксперимента, ведь он знал, что все его фотографии станут доступны широкой публике? Точно так же можно спросить, почему мы пользуемся социальными сетями, зная, что на кону наши персональные данные и наша частная жизнь. Мне предельно ясно одно: Риккардо сделал это не из-за денег. Точно так же большинство из нас ведет страницы в социальных сетях не ради материальной выгоды. Нас побуждают к этому другие причины, будь то нарциссизм, конформизм, одиночество, скука, желание развлечься во время пандемии. Быть может, единственная возможность увидеть что-то хотя бы отдаленно личное, интимное или даже подлинное — это обратить внимание на сам процесс позиционирования и конструирования, в ходе которого человек создает и поддерживает образы, составляющие его самоощущение.