Под парусом: как бары-корабли жителя Кубани разошлись по всему миру

Художник-оформитель Александр Райко, работы которого находятся в коллекции ректора МГИМО и губернатора Ямало-Ненецкого округа, рассказал «Деловой газете.Юг» как занялся созданием баров, в виде кораблей, глобусов и револьверов

Работы этого мастера дарят именитым людям по всему миру. Его бары-корабли есть и в России, и в США, и даже в Новой Зеландии. Чаще всего их покупают в подарок и совершенно не обязательно адмиралам: работу Александра Райко — старшего подарили ректору МГИМО Анатолию Торкунову (бар-корабль расположился в кабинете руководителя), а другой парусник купили в подарок губернатору Ямало-Ненецкого округа. Но не всегда успех сопутствовал художнику-оформителю, и не всегда Александр Георгиевич работал над кораблями. В его биографии были разные истории, но все они интересны. О кораблях, глобусах и револьверах художник-оформитель рассказал в интервью «ДГ. Юг».

Мы встретились с Александром Райко в квартире его сына, тезки нашего героя, известного краснодарского фотографа. Небольшая «однушка» в ЖК «Панорама» со стильным ремонтом, и в центре композиции — он, бар-корабль. Два метра высотой и порядка полутора метров длиной. Продуманный до мелочей, с первого взгляда порождающий внутри тебя одно только чувство: «хочу». Он статичен, но передает динамику, он не точная копия, но его хочется спустить на воду и под благосклонность попутного ветра уйти покорять неизвестные земли…

— Александр, этот бар-корабль поразительно живой. В чем его секрет?

— В парусах. Они сложены точно так же, как у полноразмерного корабля в момент выхода из гавани. И, конечно же, материалы. Это максимально близкие к оригиналам материалы, которые способны передать динамику и силу духа. Но при этом отмечу сразу: это не копия, это не модель конкретного корабля. Я не моделист, я не участвую в соревнованиях. И больше скажу: если бы я заявился со своим кораблем на какое-либо соревнование моделистов, то не был бы даже допущен. У меня нет задачи создать правильную ватерлинию, нет необходимости воспроизвести все детали. Есть выражение «плясать от печки», а я в своей работе пляшу от бутылки. Важно, чтобы внутри комфортно размещались стеклянные бутылки, а внешне изделие было похоже на корабль, но при этом было максимально удобным в эксплуатации.

От автора. К слову сказать, в этой модели бара-­корабля (да и в предыдущих тоже), помимо внешней красоты и максимальной детализации, продумана эргономика. Многие детали подвижны — это сделано для того, чтобы во время эксплуатации снизить вероятность поломки.

— Как появился экстерьер данного корабля?

— Это версия - подчеркну: не копия, а именно версия - двухмачтового парусного корабля «Бриг». Так сказать, вариация на тему. Каждый раз я что-то меняю в своей модели. У меня нет двух абсолютно идентичных кораблей.

— Почему так происходит?

— С одной стороны, это индивидуальность. С другой — желание усовершенствовать свою модель корабля. Каждый раз, заканчивая работу, я уже вижу, что изменю в следующей.

— В какой момент в вашей жизни появились корабли?

— В тот момент, когда я уже жил на Кубани. Я стоял со своими работами — барами-глобусами — на аллее Художников в Краснодаре, продавал, и ко мне подошел чемпион по батутному спорту. Он спросил, есть ли что-нибудь еще. Я возьми и скажи: «Да, бар-корабль». Мы договорились, что я сделаю эту работу, мы созвонимся и обсудим детали сделки. Это был мой первый созданный и проданный корабль.

— Вы работаете на заказ?

— Когда как. Приятно работать для конкретного заказчика. Это позволяет персонализировать каждый корабль. Также сильное влияние оказывает название. Например, на заказ я делал трехмачтовую «Ассоль» с алыми парусами и подсветкой. Предоплата развязывает руки и позволяет воплотить более сложные технические решения: можно сделать автоматический механизм подъемника или термокамеру для охлаждения напитков.

— А как понимаете, что корабль готов? Как останавливаетесь? Ведь, как известно, совершенству нет предела.

— Просто в какой-то момент сам себе говорю: «Стоп». Иначе, действительно, продолжать совершенствовать модель можно бесконечно. И даже когда бар-корабль уже закончен, вижу, что хочу изменить, что переделать, но это воплощается уже в следующей работе.

— Вы работаете без чертежей, без эскизов. Это же очень сложно?

— Я работаю один. И все чертежи и эскизы у меня в голове. Я вижу каждую деталь, каждый элемент. Да, в первую очередь стремлюсь к тому, чтобы создать максимально удобное в эксплуатации изделие, но не в ущерб внешней привлекательности. Если вы посмотрите на меня за работой, то сравните, скорее всего, с ленивцем. Я очень-очень медленно передвигаюсь от элемента к элементу. Во-первых, чтобы ничего не повредить, во-вторых, чтобы увидеть, какие элементы еще необходимы, понять, чего еще не хватает.

Я бы не сказал, что работать без чертежей и эскизов трудно. Ведь авторское видение, отраженное в документах, берется непосредственно из головы, так что я просто не переношу свои мысли на бумагу.

От автора. Александр Райко относится к своим работам очень трепетно, рассказывает его сын Александр. Уже выполнен заказ, оформлена сделка, произведены расчеты, а он все равно контролирует, переживает, несет ответственность за корабль. По словам самого автора, корабли для него как дети и он желает, чтобы они оставались целыми и невредимыми как можно дольше, чтобы как можно дольше радовали своего владельца.

— Этот корабль назван «Галатея». Почему и как вы выбираете имена своим кораблям?

— Если к моменту имя­наречения есть покупатель, то могу дать кораблю имя, которое попросят. Так было, например, с кораблем, который ушел на подарок ректору МГИМО. Но чаще всего покупатель находится гораздо позже, поэтому имена кораблям даю я. Стараюсь брать позитивные, интересные, отражающие суть названия. Например, эту работу назвал «Галатея» в честь героини древнегреческой мифологии: согласно преданиям, Галатея стала олицетворением спокойного моря.

— Когда началась работа над барами?

— Давно. После развала Советского Союза. В годы СССР я работал художником-оформителем, а когда Союз рухнул, то умер и мой главный заказчик — партия. Тогда и пришла вынужденная необходимость создавать что-то, чтобы зарабатывать, тогда пришла идея делать бары-глобусы. Еще во времена Союза мне удалось побывать на шведской шхуне, где я живьем увидел такой бар. Он мне не понравился по внешнему виду: шведы склоняются к некоторому аскетизму, а я люблю более плавные и выразительные линии… Вот так я создал свой бар-глобус. Сначала по технологии папье-­маше делал сферы, затем их расписывал, собирал, продавал, как говорится, «с плеча».

— Помните свою первую работу?

— Конечно. В те годы мы жили в Махачкале, у бабушки моей жены. Я сделал первый глобус и договорился с приятелем, у которого был свой магазинчик, что поставлю глобус у него, чтобы проверить спрос: все-таки Дагестан — мусульманская республика, там не чествуют алкоголь. К моему удивлению, глобус купили в тот же день, как его выставили в магазине. Пришла женщина и фактически заставила моего приятеля продать эту работу. Он на свой страх и риск (мы не оговаривали с ним цену, целью было понять, будет спрос или нет) озвучил стоимость в 175 долларов США. В 1990 году это были приличные деньги.

— А почему отказались от глобусов?

— Страна изменилась. Начался рост импорта. Вскоре появились пластиковые бары-глобусы турецкого производства, и моя работа перестала быть уникальной. Сильная конкуренция требовала чего-то нового, уникального. Так я придумал бары-пистолеты: в них был подвижный барабан, куда заряжались миньончики, и реальный стрелковый механизм. Всего в барабан помещалось шесть маленьких бутылочек, а в рукоятке было хранилище еще для шести. Эти работы хорошо покупали бары. Они становились привлекательным уникальным элементом интерьера и интерактива с посетителями. А вот следующим этапом, который длится до сих пор, стали корабли.

От автора. На вопрос, какая работа самая любимая, Александр Георгиевич отвечает: «Та, которая еще не сделана». Он утверждает, что ценная работа та, которая немножечко «недолита». Художник восхищается современными технологиями, подчеркивая, что смотрит на все это как школьник в технологическом музее. В следующих работах Александр планирует воплощать новые технологические решения.