В областном художественном музее открылась выставка "Сахалин о Чехове"

Более шестидесяти произведений представлены на III областной творческий конкурс, посвященный двум юбилеям — 160-летию Чехова и 130-летию его поездки на Сахалин.

На выставке есть графика (в том числе компьютерная и книжная), живопись, коллажи в смешанной технике, и, как всегда, не с кем состязаться скульптору Владимиру Чеботареву. Несмотря на то, что конкурс областным художественным музеем проводится раз в пять лет, и было время подготовиться, очевидно, что он заинтересовал далеко не большинство членов регионального отделения Союза художников. Поскольку спешить в данном случае едва ли стоит, то на выставку вышли только те, кому есть что сказать. Кого Чехов будоражит, волнует, зовет пройти по его маршруту, перелистать его книги и обменяться мыслями на холстах, листах, в бронзе и даже текстиле (имею в виду вышитый портрет писателя, напоминающий тонкостью работы черно-белую графику, от Виолетты Румянцевой). Выставка вышла масштабной, пусть и не слишком представительной, зато с человеческим лицом. Чехов обернул многих авторов к самому интересному объекту искусства — к человеку.

Самого героя дня тут немало, на любой вкус — классический вариант, в подражание передвижникам (Де Сон Ен), мозаичный — выложенный брызгами цветной гальки на берегу у Трех Братьев (Евгения Филатова), в компании с Дамой с собачкой на ялтинском берегу, напоминающий сахалинский (Константин Колупаев), в полный рост от Владимира Чеботарева, в виде бюста его же работы в Баденвейлере, вдохновившего Наталью Иванову на живописный пассаж, и т. д.

Некоторые участники Чехова перечитали основательно, построчно, с карандашом/пером/кистью в руке, что дало импульс им на целые серии. На две стены большого музейного зала размахнулся блестящий график, горнозаводский барбизонец Сергей Новоселов. Творчество не терпит суеты, и в своем уединенном, но урожайном далеке художник создал галерею персонажей пьес Чехова "Чайка", "Три сестры", "Дядя Ваня", "Вишневый сад", "Иванов". И портреты эти отнюдь не статичны, практически в музее воцарился целый театр от Новоселова. Ведь, досконально перечитав пьесы, он уловил чеховских героев в столь мощной экспрессии, какой и на сцене иной раз не увидишь, уложив в белое пространство листа тончайшие переливы жизни души. Чеховские "новоселы" застигнуты его острым пером в самые драматические, переломные моменты жизни: в XXI веке они живы, они дышат, любят, страдают, втягивают зрителя в воронку сопереживания чужих и таких родственно узнаваемых страстей, и лишь фирменная акварельная "поволока" Новоселова сообщает портретам легкий отзвук ретро…

Тамара Королева (Поронайск), перечитав рассказы молодого да раннего и веселого Антоши Чехонте, тоже изящно пошутила. Для иллюстраций она придумала коллажи с похождениями нелепых, но столь милых персонажей, что хочется заново оценить и "Роман доктора", и "Роман репортера", и "Задачи сумасшедшего математика". А Наталья Кирюхина запортретировала как реальных персонажей каторжной энциклопедии Чехова, так и его рассказов в абсолютно разной стилистике, даром, что все писаны фломастером. Но в образах каторжан увековечена монументальность невыносимой жизни, а для "Человека в футляре" избраны легкая, как вздох или полунамек, линия и лирическая интонация. Человечек в черных очках робко высовывает нос из душных объятий футляра из-под контрабаса, на грифе которой цветет и радуется такая привлекательная жизнь — с дамами, домами, садами, велосипедными прогулками. Чехов, легкое облако, плывет над вечностью в самом атмосферном произведении выставки — от преподавателя южно-сахалинской "художки", талантливой Олеси Колосовой, где на одном графическом листе виртуозно сошлись все образы его творчества: бездорожная крестьянская Россия, светлая женщина-любовь, каторжане и чиновники, скованные одной цепью.

Самодостаточным объектом на выставке стало слово Чехова. На открытии звучали его любимые стихи в исполнении театральной студии "Хорошие люди" Владимира Коваленко, а по задумке музейщиков часовыми у входа посетителей встречают манекены в футболках с самыми яркими цитатами от юбиляра. От заезженной всеми, кому не лень, "в человеке все должно быть прекрасно…" до "хорошо там, где нас нет", которую принято считать народной. Явно на заметку пишущей братии Юрий Метельский создал в своей, без подписи узнаваемой, летучей манере диптих: вихрь стремительных мазков, призыв "краткость — сестра таланта" и "Не пиши!" и тающая, как у Чеширского кота, улыбка Чехова, точнее, его пенсне.

Естественно, что работы художников попали в фокус повышенного внимания знатоков — участников XXIII Чеховских чтений. В большинстве своем авторы отсутствовали, а то бы получили свою долю замечаний. Потому как чеховедов интересует не только художественная самобытность, но и правда факта. Кто-то сетовал, что художники неизменно рисуют Чехова в пенсне, тогда как в сахалинский период он был молод (тридцать лет всего) и зорок, как орел. Кто-то увидел нестыковки в портрете Корсаковского поста, "списанном" с подлинной фотографии XIX века. Больше всего критических (и резонно) стрел досталось картине художницы Татьяны Лысановой (Сухаревой) из Комсомольска-на-Амуре, которая проиллюстрировала сцену порки провинившегося арестанта из книги "Остров Сахалин". И скамья для наказаний не такая, и секут не понять чем, и, главное, Антон Палыч, по-дамски отставивший пальчик, всем лицом демонстрирует то ли скуку, то ли брезгливость случайного прохожего: и что я, великий литератор и гуманист, тут делаю, непонятно…

Справедливости ради скажем, что в целом авторы самовыражались с любовью, нежностью и прочими человечными чувствами к юбиляру. Наверняка создатель "Пестрых рассказов" заценил бы юмор Константина Колупаева, который рассказал о его мечте увидеть Сахалин. По колупаевской версии, мечту Чехов пестовал в компании с голенастым страусом, красил его в соответствующий (розовый) цвет, чуть не придушил в минуты упадка духа, попал на остров, затем Цейлон и в конечном счете достиг нирваны в обнимку с птицей и ее яйцом. То есть со своей мечтой Чехов не пролетел, как фанера над Парижем, а выпал в осадок залпом классных шаржей — на лист фанеры в фломастерной манге "ПутиШествие тудысюды и обратно…" (сохранена орфография автора), у которой всяк посетитель застревал с улыбкой на лице — где бы такого страуса взять для полноты ощущений жизни…

"Художник Сергей Симаков для своих пейзажей нашел новое определение — компьютерная литография, — рассказала куратор выставки Маргарита Шаманова. — На графическом планшете он накладывал красочные слои друг на друга. Свои камерные пейзажи он сопроводил концептом: в серии "Сахалин — Карадаг" из тринадцати работ Сергей Васильевич оспаривает чеховское представление о Сахалине-аде".

Современный художник Симаков доказывает, что Чехов не прав, проводя витиеватую аналогию: Крым и Сахалин — близнецы-братья по красоте и удали, Чехов был на Сахалине и жил в Крыму, где жил Максимилиан Волошин, тоже хороший художник и поэт. Исходя из этой сложносочиненной логики одно профессионально красивое нагромождение пятен под названием "лист 1" смыслово едва ли отличается от листа 2, 3, 4 etс. Не мучаясь, проще исходить из общепринятого: Симаков — затейник с многолетним опытом, художник имеет право на "я так вижу", картинки цветистые, а истинное искусство должно быть непонятно…

Жюри конкурса назовет победителей в конце февраля, а пока все желающие могут познакомиться с работами сахалинских (и немногих иных) авторов по поводу Чехова, его жизни и творчества. Выставка открыта до 2 марта. Помимо основных "плюшек", организаторы учредили приз зрительских симпатий. Каждому, кто заглянет на выставку, предложат проголосовать за полюбившегося автора и произведение. Ручаюсь, что выразить свою симпатию на этой выставке у всех будут достойные основания.