В них умирали от холода дети и старики. Магнитогорский историк рассказал о трагическом смысле памятника «Первая палатка»

Магнитогорск. Как рассказывает Салават Ахметзянов, в брезентовых палатках на Магнитострое селили первостроителей и спецпереселенцев, которые массово умирали от холода.

Памятник «Первая палатка» был торжественно открыт 9 мая 1966 года одновременно с еще одним памятником – комсомольцам-первостроителям. И это не случайно, поскольку открытие этих монументов было приурочено к слету первостроителей Магнитогорска, приехавших на него со всех уголков Советского Союза.

И даже три десятка лет спустя ветераны хорошо помнили события строительства города и завода, помнили о том, что в этом созидательном труде принимали участие не только комсомольцы, составлявшие явное меньшинство, но и множество людей как «вольного», так и подневольного труда, включая раскулаченных спецпереселенцев и других ссыльных, заключенных, а чуть позже, в годы войны, и трудармейцев.

Памятник палатке явился как бы своеобразной реакцией, монументальной репликой на памятник комсомольцам. Ведь последний был задуман в рамках коммунистической идеологии, прежде всего, как инструмент воспитания молодежи в духе того времени. Еще в октябре 1958 года, в канун 40-летия комсомола, в сквере им. Чапаева состоялась закладка памятной плиты с барельефом Ленина. На ней были отлиты слова: «Здесь будет сооружен монумент комсомольцам-строителям Магнитки». В 1965 году по итогам конкурса был выбран проект скульптора В.С. Зайкова и архитектора Н.Н. Коваленко.

Памятник был заранее изготовлен и доставлен в наш город. Но в какой-то момент городскому руководству стало ясно, что нужен еще один памятник, более широкого значения, отражающий трудовой подвиг всех без исключения первостроителей. Времени, чтобы изготовить и отлить другую скульптурную композицию, уже не оставалось. Поэтому заинтересовала совместная творческая идея скульптора Л. Н. Головницкого и архитектора Е. В. Александрова использовать для нового памятника поэтический образ из произведения Бориса Ручьева «Песня о брезентовой палатке», что позволяло его изготовить сравнительно быстро и усилиями местных производств. Правда, было одно идеологическое препятствие, выражавшееся в том, что у магнитогорского поэта было «лагерное» прошлое, способное омрачить по-советски легендарно-героическую историю Магнитки. Вероятно, что с Ручьевым была достигнута договоренность использовать для памятника поэтические строки без привязки к его имени. Пожалуй, это единственный случай, когда авторская цитата применяется без указания на ее создателя. Кстати, в городе до сих пор отсутствует памятник самому известному магнитогорскому поэту. Является ли это неким следствием инерционного воздействия на властные структуры, принимающих решения, прежних советских идеологических штампов?

В скульптурной композиции Первой палатки отображены начальные строки стихотворения:

«Мы жили в палатке с зеленым оконцем,

Промытой дождями, просушенной солнцем,

Да жгли у дверей золотые костры

На рыжих каменьях Магнитной горы».

Традиционно принято считать, что основной смысл данной поэмы 1933 года – прославление трудового героизма первостроителей Магнитки. А ведь кто-то от этих строк получает весьма поверхностно-романтические впечатления: комсомольцы-добровольцы легко и весело работали, а отдыхали с задорными песнями под гитару (или гармошку) у костра среди туристических палаток. Но можно выявить и более глубокий подтекст, который становится понятным только с учетом исторических реалий той поры и фактических, предельно суровых условий жизни.

Стихотворение состоит из 24 строф по четыре строки в каждой. И в восьми строфах, то есть ровно в одной трети, настойчиво звучат слова о жутком, леденящем холоде: «И холод студил нам горячие жилы…»; «без пляски в мороз отогреться невмочь…»; «когда бы не стыли и руки, и ноги…»; «в студеных постелях мы жили и стыли…». И, по сути, основной посыл поэмы – пафос героического, яростного выживания, выживания любой ценой, невзирая ни на какие трудности.

Как ни удивительно, данное произведение стало для автора своего рода пророческим. Его арестовали в декабре 1937 года и осудили на 10 лет лишения свободы по политической 58-й статье. Ручьев писал о студеных буднях первых строителей, а затем провел годы заключения в лагерях НКВД на Крайнем Севере, в Оймяконе – на «полюсе холода». И, вероятно, «холодная палатка» в уральских степях казалась ему теперь не таким уже стылым местом.

Брезентовые палатки в качестве временного жилья использовались на Магнитострое с самого начала, то есть с лета 1929 года. Но наиболее массово в 1931 году – с весны до поздней осени – в связи с резким увеличением добровольных и подневольных первостроителей. В тот год многим семьям пришлось жить в «походных условиях» вплоть до конца октября по мере заселения активно строящихся бараков. В одну большую брезентовую палатку селили по три-четыре семьи, состоявших по большей части из шести-восьми человек. По данным Магнитогорского городского архива, к августу 1931 года на территории строящегося рабочего города во временных палаточных жилищах было сосредоточено около 35 тысяч человек (1), существенную часть которых составляли раскулаченные ссыльные.

К 1 октября 1931 г. прибыло уже 42,5 тысячи спецпереселенцев (2). Большинство бараков, предназначенных для вновь прибывших, не были достроены, и весьма значительную часть «спецконтингента» разместили в одном из самых больших палаточных городков возле Центрального спецпоселка (недалеко от места, где ныне находится левобережное кладбище). В тот же период городки из палаток существовали еще в Новотуковом и Известковом спецпоселках. Только в Северном спецпоселке обошлось без палаток, и людей сразу заселяли в бараки. Бывшая спецпереселенка Фарида Даминова (1926 г. р.) из семьи Хасановых, раскулаченных в количестве девяти человек из с. Старое Шаймурзино Дрожжановского района ТАССР 13 июня 1931 года (3), вспоминала:

«Привезли нас летом 1931 года на Новотуковый поселок и поселили в палатке. Осенью от холода я сильно простыла и долго болела ангиной. Когда поздней осенью, немного поправившись, в первый раз вышла из нашей палатки, то увидела, что вокруг уже лежит снег. Затем нас поселили в общем, без перегородок бараке…»(4)

К концу лета перед раскулаченными ссыльными остро встала проблема холода. Печка-буржуйка в центре не слишком спасала большей частью плохо одетых спецпереселенцев от низких температур, от переохлаждения и связанных с ним болезней, усиливаемых также голодом, отсутствием в условиях предельной скученности возможностей для личной гигиены и элементарной медицинской помощи. Начали массово умирать люди, и в первую очередь – старики и дети.

Например, семья Галимовых – муж и трое их детей, были раскулачены и высланы 11 июня 1931 года из с. Агерзе Азнакаевского района ТАССР (5). В списках НКВД отмечается, что осенью 1931 года умерли все трое их детей в палатке № 348, порядковый номер которой подтверждает наличие многих сотен палаток возле Центрального поселка (6). В том же палаточном лагере проживала семья Махмутовых, состоявшая из десяти человек, высланных из с. Асеево Азнакаевского района ТАССР 20 июля 1931 года (7). В течение осени в их семье умерло три малолетних дочери, а также дед по имени Шарафутдин в возрасте 109 лет (8). Вероятно, это первый и пока единственный доныне магнитогорец, доживший до столь почтенного возраста. Согласно данным горздравотдела за май-декабрь 1931 г. в Магнитогорске умерло 1715 детей в возрасте до 15 лет (9). К ноябрю того же года всех ссыльных разместили в бараках. Но эта мера первоначально не снизила уровень смертности. В 1932 году ситуация совсем усугубляется – только младенцев до года умерло 2034 (10).

Многочисленные факты свидетельствуют о том, что магнитогорская палатка была местом не столь героичным и романтическим, сколь весьма трагическим, местом массовой гибели людей, пробуждающим чувства скорби и печали. Все это дает основания рассматривать памятник «Первая палатка» как посвященный не только условно вольным первостроителям, но и безвинно репрессированным.

Вот уже шесть лет 30 октября в День памяти жертв политических репрессий инициативная группа возлагает здесь цветы. Все это время данная группа, которая пользуется поддержкой тысяч горожан, добивается от городских властей установки отдельного памятника жертвам политических репрессий. Ведь мы должны быть благодарны этим людям за их значительный трудовой вклад в строительство нашего города.

Примечания:
1. МКУ Магнитогорский городской архив, Ф. 1, Оп. 1, Д. 1, Л. 30.
2. Политбюро и крестьянство: Высылка, спецпоселение. 1930 – 1940 г.г. Книга 1. Москва, 2005. – С. 429.
3. Книга Памяти Татарстана. Т. 22, С. 67.
4. Цит.: Интервью с Ф.Н. Даминовой от 10 декабря 2013 г.
5. Книга Памяти Татарстана. Т. 19, С. 83.
6. ОГАЧО, Ф.Р. – 1075, Оп. 1, Д. 2, Л. 57.
7. Книга Памяти Татарстана. Т. 19, С. 113.
8. ОГАЧО, Ф.Р. – 1075, Оп. 1, Д. 2, Л. 166.
9. МКУ Магнитогорский городской архив, Ф. 16, Оп. 1, Д. 5, Л. 41-103.
10. МКУ Магнитогорский городской архив, Ф. 16, Оп. 1, Д. 13, Л. 15.