Как «московское дело» идет к своему концу

Если «болотное дело» еще укладывалось в своеобразную логику, то в делах, возбужденных по итогам летних московских протестов, логика нарушалась. Это показала очередная серия приговоров

«Московское дело» с самого начала преследовала неопределенность. Многие пытались искать в нем тайный смысл и расшифровать подаваемые сигналы. Но, похоже, внятного понимания, как реагировать на уличный протест, и системного подхода у властей пока нет.

«Московское дело» 2019 года часто сравнивают с «болотным делом» 2012 года. Они схожи внешне (см. таблицу), но отличаются в деталях.

Жесткий разгон митинга на Болотной площади 6 мая 2012 года, массовые задержания, аресты, обыски были предопределены по итогам протестов зимы-2011/12. Завершалась «медведевская оттепель», и нужно было подготовить хороший повод для мобилизации и продвижения консервативной политики. Эта консервация обеспечила власти пять-шесть лет «стабильности» во внутренней политике. Тот майский митинг на спаде протестных настроений накануне инаугурации Владимира Путина был нужен Кремлю намного больше, чем политической оппозиции, — как законный повод завинтить гайки.

Гонка приговоров

«Московское дело», как видится по прошествии полугода, началось с дела журналиста Ивана Голунова, когда стандартная в полицейской логике операция вызвала возмущение граждан. Еще вчера все замеры показывали, что рейтинги власти постепенно растут с начала года. И вдруг в начале летнего сезона внутри профессионального сообщества журналистов взрывается протестный потенциал. Он быстро перескакивает на доселе мало кому интересные выборы в Мосгордуму. Власти пытаются точечными решениями остановить эскалацию: сначала обнадеживают и успокаивают, затем возбуждают уголовное дело о воспрепятствовании работе Мосгоризбиркома, потом арестовывают на месяц Навального.

Когда крупная акция протеста становится неизбежной, инициативу перехватывают Следственный комитет с Росгвардией и МВД. Для широкой публики городские выборы были лишь поводом выразить недовольство властью, для команды Навального — тестированием с прицелом на думские выборы 2021 года «умного» голосования.

С июля по декабрь следствие и суды по «московскому делу» одних фигурантов арестовывали, других нет, одних отпускали, других отправляли в колонию, третьи ограничивались условным сроком.

Следствие велось 2–4 недели. У первой группы фигурантов между задержанием и приговором прошло 35 дней. Еще месяц ушел на апелляцию, а к середине ноября некоторые уже отбывали наказание в колониях. Для сравнения: первая группа «болотников», задержанная в мае 2012 года, выслушала приговор лишь в феврале 2014-го, то есть почти два года спустя.

События последней недели тоже сопровождаются гонкой. Семь осужденных выслушали приговор в один день, 6 декабря. В тот же день задержали двух ранее освобожденных фигурантов — Сергея Абаничева и Даниила Конона, доставили в суды и назначили административный арест за события 27 июля. При этом суды зачли в счет ареста время, проведенное в СИЗО по ранее прекращенному уголовному делу (так творчески КоАП и УПК еще никто не жонглировал).

Четкого понимания причин этой спешки нет.

Сегодня фигурантами «московского дела» стали 30 человек. Из них в отношении девяти, то есть каждого третьего, уголовное преследование прекращено за отсутствием состава преступления. Еще пятеро получили наказания, не связанные с лишением свободы (условный срок и штраф), трое бежали за границу. В логике и силовиков, и широкой публики любое наказание, кроме тюрьмы, означает победу защиты и фактическое оправдание. Но это компенсируется жесткими тюремными сроками для девяти других — от одного года до пяти лет колонии за бросок пластиковой бутылки, поднятое стекло шлема и твит.

Размер наказания перекликается с приговором по «болотному делу» — там «вилка» была от двух до четырех с половиной лет. Причем за столкновения с полицией в 2017–2018 годах московские суды уже научились давать сроки от шести до девяти месяцев лишения свободы.

Ощущение финала

Наказание «болотникам» укладывалось в прозрачную логику — кто участвовал в массовых беспорядках, но не применял насилие к полиции, тот получал амнистию. Кто применял насилие — садился в тюрьму на срок от трех до четырех лет.

В деле 2019 года такой логики не видно. Сразу стало понятно, что следствие не затронет никого из лидеров протеста. Потом рассыпались обвинения в массовых беспорядках. Затем, после смягчения приговора в апелляции (с трех с половиной лет общего режима до одного года условно), на свободу из Мосгорсуда вышел актер Павел Устинов, чье обвинение было самым тяжелым.

Дальше случилось внезапное освобождение большой группы обвиняемых.

Одернутое следствие явно затаило недовольство и практически сразу же компенсировало уступки второй волной задержанных. А затем и третьей — по серии критических постов про московского судью Алексея Криворучко, выносившего первый приговор Устинову. Четверо фигурантов арестованы за угрозы и призывы к расправе над ним.

Студенту «Вышки» Егору Жукову пришлось предъявлять новое обвинение вместо участия в беспорядках и освобождать под домашний арест.

В итоге получился построенный на заключении эксперта из ФСБ обвинительный приговор за видеоролики про ненасильственную смену власти — причем после декриминализации основной статьи об экстремизме. Егор Жуков из зала суда вышел с условным сроком. Вместе с ним в этот день вышли еще трое фигурантов дела. И даже реальные сроки остальным троим не смазали ощущения скорого финала «московского дела».

Об авторах

Павел Чиков
^{глава Международной правозащитной группы «Агора»}