Вместо советов накануне Нормандии

Одна история

10 марта 1952 года заместитель министра иностранных дел СССР Андрей Громыко направил правительствам Великобритании, Франции и США так называемую «мирную ноту» с предложением незамедлительно начать разработку мирного плана объединения Германии. Москва давала согласие на воссоединение ГДР и ФРГ при одном условии — полный нейтралитет и неучастие Германии в каких-либо военных блоках.

«Нота Сталина» появилась в очень непростое время для немецкого народа. В Западную Германию продолжали прибывать миллионы переселенцев из ГДР, немецкая государственность только восстановилась, страна все еще лежала в послевоенных руинах, а будущее экономическое чудо только брезжило на горизонте.

Главным противником предложения Кремля стал канцлер ФРГ Конрад Аденауэр. Он открыто называл «ноту Сталина» попыткой не допустить вхождения Германии в будущую объединенную Европу. И хотя ЕС на тот момент еще не существовало, шесть европейских стран уже подписали соглашение о создании Европейского оборонительного сообщества с объединёнными вооруженными силами, общими органами управления и единым бюджетом.

Официально Германия не сразу отвергла предложение Иосифа Сталина. Встречный план правительства Аденауэра отличался двумя пунктами: Германия должна сохранить право на любые геополитические союзы, а условия проведения выборов после оккупации должна была определять ООН. Сталин отказался идти на эти уступки. Такой сценарий действительно мог привести к объединению Германии и навсегда выводил ГДР из-под влияния Кремля. Москве же нужна была разобщенная Европа с политически нейтральной Германией в самом ее сердце.

В результате предложение Иосифа Сталина было отвергнуто.

Конрад Аденауэр был убежден, что развитие собственной экономики, вооруженных сил и интеграция в объединенную Европу является куда более прочным основанием для будущей единой Германии, чем объединение ФРГ и ГДР на гибридных условиях Москвы. Канцлер не признавал ГДР, считал ее оккупационную власть нелегитимной, поскольку они не были избраны на свободных выборах и никогда не вел с ними переговоры. Он неоднократно предрекал падение коммунизма и был уверен, что после этого объединение двух Германий будет неизбежным.

Единственное, в чем ошибся канцлер — в сроках. Он был уверен, что СССР падет уже к концу 60-х. Между тем Германия оставалась разделенной еще сорок лет. До падения Берлинской стены Конрад Аденауэр так и не дожил, но вошел в историю как лидер, положивший основу будущей единой и процветающей Германии.

И напоследок. Письмо из Москвы приветствовали только немецкие коммунисты, всерьез рассчитывавшие получить золотую акцию в бундестаге после выборов в объединенной Германии. В ответ на это Конрад Аденауэр часто цитировал немецкого историка и политика Карла фон Роттека считавшего единственно возможной формулой национального объединения Германии свое же высказывание «Лучше свобода без единства, чем единство без свободы».