Лена и кадыровцы

Ее муж снял ролик про «чеченскую Рублевку» — и был похищен.

Мужа Лены Мельник похитили в Грозном вечером 1 ноября по стандартному для Чечни сценарию: приехали сотрудники чеченской полиции и забрали из дома 27-летнего Ислама Нуханова, с которым Лена с 2014 года состоит в мусульманском браке. Она узнала о беде только через пять дней, когда свекровь собралась с духом и сообщила невестке. Сама Лена живет в городе Когалым Тюменской области. У сына от первого брака, 11-летнего Владика, — ДЦП и гидроцефалия головного мозга. Владику противопоказаны любые изменения климата, поэтому 12 лет Лена никуда из Когалыма не выезжала, пишет «Новая газета».

Лена побежала к знакомому адвокату Сергею Кондратьеву, который в Когалыме заслуженно считается лучшим. Тот посоветовал немедленно обратиться с заявлением о похищении в прокуратуру. 6 ноября Лена отправила жалобу в прокуратуру Октябрьского района г. Грозного. 7 ноября заместитель прокурора Межиев переправил ее руководителю Заводского межрайонного следственного отдела следственного управления СК по Чечне полковнику Хасбулатову для проведения проверки. Первое, что обязан был сделать следователь, — опросить заявительницу. Вместо следователя Лене в тот же день по номеру телефона, который она указала в жалобе, позвонил аноним.

«Говорил он с явным чеченским акцентом, — рассказывает Лена. — С ходу дал понять, что все обо мне знает.

— Елена Андреевна Мельник? Проживаете по такому-то адресу? Все правильно?

— Все правильно! — отвечаю. — Код домофона сказать?

И тут он говорит:

— Не стоит тебе появляться в Грозном. Нечего тебе там делать.

Я разозлилась, если честно:

— Чего ты чужим женам названиваешь? Ты своей звони, если поговорить хочется.

А он в ответ:

— Ты такая смелая? А не боишься уснуть и не проснуться?»

По факту угрозы Лена обратилась в ОМВД по г. Когалым, договорилась с соседкой, чтобы та присмотрела за детьми (кроме Владика, у Лены общий с Исламом сын — четырехлетний Адам), и улетела в Грозный.

В Чечне Лена оказалась впервые и увидела ту ее сторону, которую от туристов стыдливо прячут.

Автоматом по почкам

Лена прилетела в Грозный 9 ноября, а уже через три дня получила автоматом по почкам.

Во вторник 12-го она отправилась в прокуратуру Чеченской республики, хотела встретиться с прокурором Чечни Шарпудди Абдул-Кадыровым. В записи на прием ей было отказано, тогда она потребовала, чтобы ее принял любой из замов или начальников отдела. Так она попала к старшему помощнику прокурора республики Абубакару Токаеву. Токаев выслушал Мельник, сделал несколько звонков и сказал, что муж Лены задержан по подозрению в хранении оружия. «Его нашли с пистолетом!» — так он сказал. «Но какой пистолет, если его из дома чуть ли не в трусах увезли и уже две недели держат незаконно в городском УМВД!» — «А это еще надо доказать, что незаконно», — говорит Токаев. И тут я взрываюсь: «Я к вам именно за этим и пришла. Вы чем-нибудь можете помочь? Я ведь до Путина дойду!» — «Да делай что хочешь, я тебе ничем не помогу», — отвечает».

На выходе из прокуратуры Лена заметила всеобщий переполох, — кто-то сказал, что сейчас появится прокурор республики. И тогда Лена поступила «на эмоциях», как жена декабриста Прасковья Анненкова: бросилась наперерез Абудул-Кадырову, чуть ли не в ноги. Но прокурор Чечни — это вам не Николай I. Один охранник грубо схватил Лену за руку, другой начал отгонять автоматом, врезав со всего размаху прикладом по почкам, еще двое закрыли прокурора своей широкой грудью. Впрочем, надо отдать должное, на варварское поведение своих архаровцев Абдул-Кадыров отреагировал довольно резко, осадив их.

Лена скороговоркой рассказала прокурору о своей безуспешной попытке попасть на личный прием по поводу похищения мужа. Шарпудди пообещал принять ее завтра и сказал, что Лену запишет на прием его сотрудница Мадина Байсаева (она прославилась на весь мир, представляя государственное обвинение по сфальсифицированному делу правозащитника Оюба Титиева). Но даже к ней Лена не сумела попасть: дважды ей звонили помощники Байсаевой и говорили, что прокурор республики уехал по личным делам на неопределенное время, затем — что ушел в отпуск.

В следственном управлении следственного комитета по Чечне Лена не смогла попасть даже в канцелярию. Вышла девушка с печатью и зарегистрировала заявление прямо на проходной СУСКа.

В приемной главы Чечни Рамзана Кадырова Лене пришлось поскандалить. Сначала у нее отказались принимать заявление на том основании, что пятница — нерабочий день. Она потребовала показать документ, в котором написано, что в Чечне ввели четырехдневную трудовую неделю. Тогда сотрудники приемной стали кому-то звонить и, наконец, зарегистрировали ее заявление на имя Кадырова. Ответа, правда, так и не последовало.

Ислам

2 ноября отца Ислама — Саламбека Нуханова — вызвали в УМВД по г. Грозному, поставили к стенке, сфотографировали в профиль и анфас, как преступника, затем завели в кабинет, в котором Саламбек увидел сына. Ислам был избит, рука перебинтована, одежда в пятнах крови, разодрана почти в клочья. Его так били, что погнулись замочки молний на олимпийке, — видимо, избивали полипропиленовыми трубами. Эти трубы фигурируют в десятках заявлений чеченцев о пытках, их не стесняются демонстрировать даже по местному телевидению.

Меньше чем за сутки Ислама превратили в человека, который был готов взять на себя любое преступление.

Ислам физически крепким никогда не был. Он инвалид по слуху и зрению, у него врожденная катаракта на оба глаза, одним он вообще не видит. Также у него врожденная аномалия височной кости, из-за чего он глухой на левое ухо. В свои 27 лет Ислам весит чуть более 50 кг. И состояние здоровья, возможно, сильно повлияло на его характер — он очень мягкий человек и любит детей.

Именно этим и подкупил Лену, которой полгода писал сообщения на ее страничке в соцсети, где Лена в основном постила фотки Владика, героически преодолевающего свой страшный диагноз. Полгода Лена хранила гордое молчание, но потом решилась и ответила. Совсем скоро они уже заключили никах — исламский брак (между прочим, свидетельство, выданное когалымской мусульманской общественной организацией «Махатля» выглядит так же официально, как и российское свидетельство о браке). А 30 ноября 2015 года у них родился сын Адам.

Большую часть жизни Ислам прожил вне Чечни, в основном в Когалыме. Работал охранником в магазине, директором которого была его мать. В Грозный Ислам приехал 1 марта этого года, ждал квоты на очередную операцию на второй, «видящий» глаз, чтобы совсем уж не ослепнуть.

Родственники рассказали, что Ислам, выросший в России, никак не мог освоиться в местных реалиях. Все ему казалось диким. Он «подсел» на видеоблог бежавшего в Европу популярного оппозиционного блогера Тумсо Абдурхаманова. Абдурахманов — один из немногих чеченцев, кто отрыто имеет наглость высказывать свое мнение о ситуации в республике и довольно зло троллит Кадырова и его окружение.

Полные ненависти сюжеты, посвященные Тумсо, регулярно выходят на грозненском телевидении, высокопоставленные республиканские чиновники постоянно поминают его нехорошими словами.

Сами того не понимая, они сделали ему огромную рекламу в Чечне. И теперь чеченская полиция все чаще задерживает жителей республики за то, что они подписаны на каналы Абдурахманова в YouTube или телеграме, по подозрению в пересылке ему информации, за лайки и репосты его роликов и постов.

Ислам (как, впрочем, многие чеченцы) каждый четверг и воскресенье смотрел прямые эфиры Тумсо и «заразил» ими мать и деда. Он неоднократно поднимал в разговорах вопрос, откуда у людей такие безумные деньги и дворцы в дотационной республике с высочайшим уровнем безработицы. А 31 октября разместил в YouTube видеоролик под названием «Как живут Кадыров и его соратники. Часть 1».

Где находится «сердце Чечни»

Полицейские откровенно издевались над отцом Ислама Саламбеком. Сказали, что у Ислама нашли пистолет. Или нет: он ударил сотрудника полиции. А может быть, Ислам — член незаконного вооруженного формирования. В общем, они пока еще не определились. Саламбек Нуханов, потерявший дар речи от вида абсолютно сломленного сына и от скорости, с которой этого удалось добиться чеченским полицейским, молча слушал, пока они не заявили, что его сын — «плохой человек» и «сядет в тюрьму на 10 лет» за то, что «послал видеоролик и деньги террористу Тумсо».

— Какой ролик? Какой «террорист Тумсо»? — Саламбек Нуханов вышел из ступора от неожиданной конкретики.

Тогда сотрудники показали ему в YouTube видеоролик, снятый его сыном, и сказали, что Ислам снимал его по заказу Тумсо Абдурахманова.

— Твой сын планировал и вторую часть снять — о том, как живут простые чеченцы. Но мы его остановили! — заявили полицейские с таким пафосом, как будто предотвратили террористический акт.

Родственники Ислама нашли этот злосчастный видеоролик, который Нуханов никому на самом деле не посылал хотя бы потому, что публично разместил его на YouTube. Но Тумсо Абдурахманов его даже не заметил, что неудивительно. Ничего интригующего, кроме названия, в ролике не было: пять минут медленно едет машина, в машине играет веселая национальная музыка, видеорегистратор тупо фиксирует дома по обе стороны дороги. Сам водитель не произносит ни слова. Что именно зафиксировал на видео Ислам Нуханов, понять совершенно невозможно. Ни одна постройка не заснята целиком — только фрагментами, которые попали в радиус действия камеры видеорегистратора. За ноябрь видеоролик набрал всего 276 просмотров. Лена смотрела его много раз и никак не могла взять в толк, почему уже на следующий день к ним приехала целая толпа полицейских.

Первого ноября в восьмом часу вечера у дома Нухановых в Грозном остановилось четыре машины: две «Тойоты Камри» (черная и серебристая с номерами В144**), черный джип «Мерседес» и УАЗ. Пятеро мужчин (четверо — в зеленой камуфяжной форме, один — в черной форме сотрудника ППСП им. Кадырова) ворвались в дом и первым делом выхватили телефон прямо из рук матери Ислама. Без всякого постановления обыскали дом, выволокли из комнаты полуодетого Ислама (он играл в компьютерные стрелялки). Утащили все телефоны, компьютер с системным блоком, забрали и злополучную машину «Форд Фокус», на видеорегистратор которой Ислам снял свой ролик (номера машины, судя по всему, вычислили по камерам видеонаблюдения).

Важная деталь: «Форд» оформлен на дедушку Ислама — Саидмухамеда Нуханова.

О существовании самого Ислама и о том, что он ездил на этой машине, полицейские узнали только 1 ноября, в день, когда бравой толпой пришли задерживать владельца машины — 69-летнего (!) деда.

В этот момент Саидмухамед как раз говорил по телефону со своим давним другом Владимиром Каспаровым, проживающим в Когалыме. Семья Нухановых долгое время жила в Тюменской области.

Владимир Александрович Каспаров рассказал, что 1 ноября Саидмухамед позвонил поболтать — много лет они традиционно созваниваются дважды в неделю. Поговорили 21 минуту (а если совсем точно, то 1282 секунды, согласно детализации, которую Каспаров предоставил в распоряжение «Новой газеты»). Вдруг в середине фразы Владимир услышал шум, крики на чеченском, и звонок оборвался. Он перезвонил.

— Что у вас происходит? — только и успел спросить Владимир Александрович за три секунды, что длился звонок.

Больше дозвониться по телефонному номеру +7 989-913-00-32 он не сумел. Абонент был недоступен.

Почему в республике поднялся такой сыр-бор по факту совершенного невнятного видеоролика, «Новой газете» удалось выяснить с помощью коренных грозненцев. Они помогли установить точный маршрут передвижения Ислама Нуханова, и оказалось, что он проходит по огромной зоне (примерно 90 га), расположенной в центре Грозного.

В зоне находится окруженная рекой Сунжей резиденция Рамзана Кадырова и несколько жилых кварталов — поселок Хажи Эвла. В советское время это был элитный поселок частной индивидуальной застройки «Бароновка», в котором жили состоятельные грозненцы, в основном армяне и евреи. А на месте резиденции Кадырова был парк Кирова — доступное для всех место.

Теперь резиденция охраняется как стратегический объект, посторонним вход строго воспрещен. Но, оказывается, охраняется не только она. По всему периметру «красной зоны» выставлены заградительные дорожные знаки, препятствия, шлагбаумы, контрольно-пропускные пункты, которые, по сути, запрещают проезд по этим улицам Грозного (центральным, между прочим).

Согласно кадастру, кроме резиденции Кадырова, никаких секретных объектов в этой «красной зоне» нет — в основном там построены или активно строятся частные дома. Гугл-съемка позволяет судить о великолепии расположенных вокруг особняков, и, судя по мерам безопасности, именно здесь находится настоящее «сердце Чечни». Тут живут родственники и члены ближайшего окружения Кадырова. Косвенно тот факт, что огромный кусок города, по сути, превращен в частную собственность и является запретной зоной, доказывает

панорамная детализация «Яндекса», которая работает во всех других местах Грозного, а в «красной зоне» почему-то не работает.

Не очень понятно, каким образом Ислам умудрился проехать по «чеченской Рублевке», но причина его задержания абсолютно ясна. Хоть и довольно беспомощно, он пытался своим роликом поднять тему коррупции и чудовищного социального расслоения в чеченском обществе. Но проблема в том, что в Чечне именно эти темы — самые опасные.

Адвокаты дьявола

К Хеде Саратовой, члену Совета по правам человека при главе Чечни, Лена и ее свекровь пошли по наводке чеченского адвоката Сапурбиева. Из разговора с адвокатом Лена поняла, что Саратова тесно связана с властями и через нее можно до них достучаться. «Первый раз Саратова с нами хорошо разговаривала, взяла заявление, ужасалась, качала головой, обещала пойти в УМВД к Исламу. И она действительно у него была, потому что в точности описала его одежду, в которой его забрали из дома. Но во второй раз она резко поменялась. Отказалась общаться в моем присутствии, а когда я вышла из кабинета, сказала Индире, что Ислам очень плохо поступил. Он сделал то, чего не надо было делать. Короче, снял этот злополучный ролик. Саратова показала моей свекрови видео с пытками задержанных, совсем свежее и очень страшное. И говорит: «Видишь, как там пытают? Тебе лучше никуда не лезть, потому что может быть хуже — ведь и убить за такое могут. А так он просто сядет в тюрьму». Саратова первая, даже раньше адвоката, сказала о том, что у Ислама будет обвинение по 222-й и 318-й статьям*. Так оно, в общем, и случилось».

СПРАВКА

Статья 222 УК РФ (Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов).

Статья 318 УК РФ (Применение насилия в отношении представителя власти).

27 ноября Нуханова привезли в Заводской суд Грозного на «легализацию».

По официальной версии, 2 ноября Ислама «вызвали на разговор» в УМВД г. Грозного, куда он пришел с двумя патронами в кармашке олимпийки.

В материалах дознания написано, что патроны эти он «нашел в 2013 году и хранил с того времени». Полицейские, конечно, ничего о патронах не знали. Просто Ислам «сильно нервничал», и это показалось подозрительным, а под рукой как раз оказалась парочка понятых. Так почему бы не провести личный досмотр? В общем, нашли патроны и решили не останавливаться на достигнутом. А вдруг Нуханов прячет целый арсенал в машине, на которой, по версии следствия, он приехал в УМВД?

Осмотр машины провели на ведомственной (!) стоянке (именно так сказано в материалах дознания). Тут надо пояснить одну существенную деталь: машина простого смертного может попасть на стоянку городского полицейского управления, представляющего из себя хорошо укрепленную крепость, только в одном случае — если была конфискована и пригнана туда самими сотрудниками полиции. Но допустим, Ислама пропустили в УМВД на своей машине (кстати, тогда должны быть соответствующие записи в дежурном журнале КПП и видео с камер наблюдения). И вот, досмотрели машину и под сидением водительского кресла обнаружили «черный пакет с пистолетом, пригодным для стрельбы».

То есть из официальной версии прямо следует, что в УМВД Грозного профукали заехавшую на ведомственную территорию машину с оружием? А если бы в ней была взрывчатка?

Дальше несуразиц еще больше. Нашли патроны. Нашли пистолет. Думаете, Ислама после этого задерживают и официально, в соответствии с российскими законами, оформляют? Нет, такого в Чечне не бывает. А бывает вот как. Жители Чечни у чеченских полицейских регулярно вызывают подозрение. После чего подозрительных граждан, как правило, останавливают и досматривают. И ни один досмотр на моей памяти еще не оказался «ложной тревогой». Чаще всего находят либо патроны, либо гранату, причем обязательно в черном полиэтиленовом пакете. Но бывало, находили и автомат, и даже гранатомет.

И что же дальше? Ну, оружие, конечно, изымают, а вот тех, у кого оружие нашли, в Чечне отпускают на все четыре стороны. И только через несколько недель (а иногда и месяцев — это смотря сколько времени надо, чтобы сошли синяки и следы пыток), эти подозрительные личности вдруг приходят с повинной. Не верите? Цитирую материалы дознания:

«...В ходе устной беседы повел себя подозрительно, в связи с чем сотрудники провели в отношении него личный досмотр и досмотр автотранспорта, в результате чего были изъяты патроны и пистолет. После указанного оперативного мероприятия был отпущен…»

Из материалов дознания следует, что весь ноябрь Ислам Нуханов находился на свободе. Даже когда 12 ноября, как и предсказывала Хеда Саратова, против него возбудили уголовное дело по части 1 статьи 222 УК РФ. И даже когда 16 ноября он был допрошен в качестве обвиняемого в присутствии адвоката Сапурбиева и признал свою вину. Потому что так ему посоветовал его защитник.

Адвокат Рустам Сапурбиев (номер в адвокатском реестре 20/1053) случайно оказался в доме Нухановых в первые дни после задержания Ислама и убедил родственников, что лучше защитника им не найти. Сапурбиев ссылался на свое прокурорское прошлое и контакты в правоохранительных органах. Утверждал, что добиться освобождения Ислама — «плевое дело». Мать Ислама Индира Умаева подписала с ним соглашение, заплатила 15 тысяч рублей. Ни копии соглашения, ни квитанции адвокат ей не оставил. Родственникам Сапурбиев посоветовал ничего не делать, просто ждать. Так бы они и ждали, если бы не Лена. Как только она наняла нормального адвоката, Ислам отказался от всех своих «признательных показаний».

Поговорить с Рустамом Сапурбиевым не удалось. Услышав вопрос, почему он даже не пытался обжаловать незаконное задержание своего клиента, Сапурбиев заорал, чтобы его не впутывали в это дело, и бросил трубку. Но адвокат впутал себя в это скандальное дело сам.

На самом деле весь месяц Нуханов сидел в подвале УМВД Грозного.

А его мама и жена каждый вечер приходили к шести часам к проходной КПП, чтобы передать продуктовую передачу для сына. Каждый день они приносили ему несколько бутылок газировки, несколько буханок хлеба и четыре палки колбасы. Сколько доставалось самому Исламу, неизвестно, но мать Индира надеется, что полицейские все-таки съедали не все.

Голокация телефонов Индиры и Лены 12 и 18 ноября 2019 года

Я почти уверена, что на запрос о записях с камер наблюдения УМВД г. Грозного будет официальный ответ, что все они в ноябре 2019 года нечаянно сломались. Но есть ведь и другие объективные доказательства — например, геолокация телефонов Индиры и Лены. И она как раз совершенно четко показывает, что в ноябре Лена и Индира постоянно находились по адресу: г. Грозный, улица Башаева, дом 7. Это адрес грозненского УМВД.

«Русские своих не бросают»

После суда по мере пресечения Ислам Нуханов успел задать своей матери очень странный вопрос: «Лена правда уехала и меня бросила?» Казалось, только это его еще и волнует, со всем остальным он смирился.

Вполне возможно, что сказать такое Исламу мог и адвокат Сапурбиев, невзлюбивший Лену Мельник с первого взгляда. Но что совершенно точно — только через Сапурбиева чеченские полицейские могли узнать, что пока она вытаскивает из беды мужа в Чечне, ее дети находятся под присмотром няни-соседки в Когалыме. Потому что Лена сирота и помочь ей некому. Этим обстоятельством и решили воспользоваться.

РАССКАЗЫВАЕТ ЕЛЕНА МЕЛЬНИК

«Я приехала в Грозный 9 ноября, а первый анонимный звонок в органы опеки и инспекцию по делам несовершеннолетних Когалыма поступил 12 ноября. В этот же день домой пришла комиссия, осмотрели жилье, детей, опросили мою няню, сняли все на видео. Информация о том, что дети холодные-голодные, не подтвердилась.

В четверг — снова анонимный звонок. Снова пришла комиссия. Снова все сняли, опросили, осмотрели. Потом звонки стали поступать уже каждый день.

Я попросила знакомого инспектора по делам несовершеннолетних узнать, в чем дело. Она и сказала: из Чечни звонки поступают.

Ну понятно все. Хотели, чтобы я уехала. И я хорошо понимаю почему. Я пока была в Грозном, мы каждый день ходили к УМВД этому. Вы не представляете, сколько чеченских женщин там было. Очень много мам, и все — с полными сумками еды. Стоят у проходной, умоляют: покажите моего сына. Одна подошла ко мне, плачет: 10 дней как ребенка увезли. Я не выдержала: «Пишите заявление немедленно. Жалуйтесь куда только можете!» А она мне отвечает: «Я учительница. Я стихи пишу. А заявление написать рука не поднимается…» Господи, как я на нее орала!.. На мои крики подошел отвратительного вида бородатый мужик.

— С какой стати ты тут говоришь, что мы их задерживаем незаконно? Какое право ты тут имеешь судить, как мы людей задерживаем?

— Двадцать первый век, как-никак! — отвечаю. — В России живем, кажется.

— А ну уходи отсюда, — говорит и придвигается, такой огромный, ко мне, пигалице.

— Ты чего мне «тыкаешь»? — Меня такая злость вдруг взяла! — Ну-ка быстро диван тут поставил, я здесь вообще жить теперь буду!

Мужик притормозил немного, тут к нему с проходной охранник подошел, что-то в ухо пошептал. Он повернулся и молча ушел. А женщина мне потом сказала, что это был начальник УМВД… Я уже неделю как вернулась в Когалым, а они со своими анонимными звонками не успокаиваются. Недавно опять в опеку звонили — мол, поступила информация, что я детей бросила и в Грозный улетела. Боятся они меня, что ли?»

С лета этого года УМВД по Грозному возглавляет Аслан Ирасханов (на фото слева), бывший начальник Полка патрульно-постовой службы имени Ахмата Кадырова. Ирасханов лично участвовал в задержании более 200 человек в январе 2017 года, несколько месяцев они находились в подвалах полка, 27 задержанных были казнены на территории полка в ночь на 26 января. Лена уверено опознала Ирасханова по фотографиям.

…Поведение родных Нуханова совершенно не типично для сегодняшней Чечни. Ведь обычно чеченцы ничего не делают, чтобы помочь своим незаконно задержанным родственникам. Они молчат, никуда не жалуются, а когда устанавливают место незаконного содержания, просто носят своим задержанным передачи, в лучшем случае пытаются договориться, продать имущество и выкупить своих детей. Но большая часть верит обещаниям, что их детей «вот-вот отпустят на свободу», «дадут условный приговор» и проч.

Тем самым именно родственники, по сути, обрубают своим близким все возможности защищаться (как правило, сами задержанные сопротивляться готовы, но у них элементарно нет связи с внешним миром). Что бы ни говорили чеченцы (а чаще всего они утверждают, что боятся не за себя, а за свои семьи), такое пассивное поведение на самом деле основано исключительно на страхе за свою жизнь. Страх этот иррационален и не основан на реальности. Я не знаю ни одного примера, когда бы родственников серьезно наказали (избили, пытали или, тем более, убили) за активную позицию по защите своего близкого. Психологическое давление — это максимум, с которым сталкивались люди. Учитывая же, какое количество незаконно задержанных в республике (а речь идет о тысячах человек), активная позиция семей, столкнувшихся с этой бедой, могла бы достаточно быстро парализовать и сломать практику незаконных задержаний, на основе которой строится вся карательная система в Чечне.

К сожалению, большинство чеченцев паникует от одной мысли о том, чтобы обратиться к российскому закону и, как говорит Лена, «жаловаться, жаловаться, жаловаться…». Они не хотят ничего предпринимать, оправдывают свою пассивность невозможностью что-то изменить и живут по принципу «авось пронесет».

Честно говоря, если бы не русская невестка, родители Ислама Нуханова, скорее всего, заняли бы такую же пассивную позицию. Но с Леной Мельник у них просто не было никакого шанса.

Лена

Мама Лены умерла, когда той было 7 лет. Отец сдал дочку в детский дом. Забрала из детдома и вырастила ее бабушка. Ей было 19 лет, когда погиб первый муж, а его родители выставили ее за дверь с Владиком, которому был всего месяц.

На улице была минусовая температура. У Владика из головы торчала трубка для понижения давления жидкости в голове.

Лена прожила в подъезде с тяжело больным месячным ребенком двое суток, пока кто-то из жильцов не пожалел ее и не предложил ключи от летней дачи. Дача была в нескольких километрах от Когалыма и представляла собой неотапливаемый вагончик. Всю ту зиму Лена с Владиком прожили в этом вагончике. Среднесуточная температура была минус сорок. Три года Лена добивалась, чтобы ей предоставили комнату в общежитии. Кому она только не писала, куда только не обращалась. Некоторые люди помогали. Кто чем мог. С тех пор Лена считает, что просить, требовать и скандалить ради близких людей не стыдно. Комнаты в общежитии она добилась, обратившись через видеоприемную к губернатору Ханты-Мансийского автономного округа Комаровой. Лена, конечно, не просто обратилась. Она пригрозила, что сожжет себя вместе с ребенком прямо на городской площади. От греха подальше ей дали комнатенку на первом этаже, а потом, когда родился Адам, уже без всяких ультиматумов дали две комнаты в этом же общежитии. Лена обратилась за помощью к местным предпринимателям, и ей сделали ремонт. Теперь у детей есть своя комната.

Каждый раз, когда я ей звоню, я слышу Владика. Он ребенок шумный. Капризничает, иногда громко кричит. Сегодня у него случился приступ — так Владик реагирует на изменения погоды. После приступа он «лежит как вата», потому что половину тела на какое-то время парализует. Органы опеки, которые роют землю по анонимным звонкам из Чечни, ни разу не появились на пороге вагончика, в котором Лена провела страшную зиму с грудным ребенком. Ничем не помогли они, когда она билась за место в общаге. Разве что несколько раз государство в их лице предлагало (часто даже в ультимативном порядке) забрать Владика в специнтернат. «Только попробуйте!» — раз и навсегда пригрозила государству Лена. Она рассказывает это очень спокойно, я бы даже сказала, буднично, но я почему-то отчетливо представляю в этот момент ощерившуюся в оскале волчицу. Сейчас у Лены двусторонняя пневмония, но лечь в больницу она не может: не с кем оставить детей на такой долгий период.

— Я знаю, что такое пневмония, — прерывает меня Лена. — Моя мама умерла от пневмонии. Но сейчас это не главное. Вы мне только заранее скажите, когда надо лететь на суд к Исламу…