«А мешок-то у него за плечьми»

Сергей Шаргунов об изуверстве опеки

Далеко не всегда мои усилия заканчиваются победой.

Ну что ж, продолжим бороться.

Вот истории, к которым приходится возвращаться.

Я уже рассказывал: столичный суд лишил статуса опекуна москвичку Ирину Королёву, которая в одиночку растит шестилетнего внука Дениса Резапова. Иск подали органы опеки. Претензий к методам воспитания и уходу за ребёнком нет, только финансовые вопросы. Бабушка сдавала квартиру мальчика, а деньги тратила на оплату коммунальных услуг.

По безжалостной логике суда, теперь надо разлучить бабушку и мальчика, а его определить в детдом.

После моих обращения в разные инстанции, насколько мне известно, велась работа по отмене злосчастного решения. Мою позицию письменно поддержала рабочая группа при уполномоченном по правам человека в Москве. Но Департамент труда и соцзащиты Москвы не реагирует никак, а сотрудники органа опеки Царицыно открыто заявляют, что всё у них получится и им удастся разлучить бабушку и внука.

Потому что даже на этом уровне чувствуют своё право ломать судьбы. И ничего не боятся.

Ещё раз детали истории: Ирина несколько лет назад оформила опеку. Мальчик, чьи родители о нём не заботились и загремели в тюрьму, был окружён семейной заботой, которой ему до этого так не хватало, жил в достатке, играл со сверстниками, занимался музыкой, а летом даже ездил отдыхать на море. И у органов опеки не возникало никаких претензий.

Но летом вдруг выяснилось, что Ирина сдавала в аренду квартиру, принадлежащую маленькому Денису, и тем самым «нарушила его имущественные права», как посчитали чиновники. Женщина пояснила, что действительно сдавала эту квартиру дальним родственникам за символическую плату, только чтобы покрыть расходы на коммуналку. Но мальчика решили изъять.

«Они меня обвинили в том, что я нанесла Денису ущерб, потому что получаемые после сдачи комнаты в аренду деньги я тратила на оплату ЖКХ, — говорит Королёва. — Каждые три месяца у нас проверки — нареканий никаких нет. У ребёнка всё хорошо, он ни в чём не нуждается. Мы ходим в Дом культуры, выступали уже на сцене, пошли в музыкальную школу».

Надо остановить тупую жестокость.

Ребёнка нельзя разлучать с бабушкой.

Чиновники настаивают и на том, чтобы уничтожить многодетную семью Лапшиных.

Только что я получил письмо от прокурора Вологодской области. Он отвечает чеканно: «Судебное решение является законным и обоснованным». Лапшиным-старшим, не желающим терять детей, даже отказано в апелляционной жалобе.

Придётся напомнить о чём речь: Елена, Геннадий и шестеро детей от назойливых органов опеки были вынуждены переехать из Вологодской области в глухой посёлок Кепа в Карелии.

Непьющие, любящие родители. Да, скромная жизнь. Но имели своё хозяйство, Геннадий подрабатывал в райцентре, где строил дома, бани.
У Лапшиных был дом, купленный за счёт средств материнского капитала. В процессе его покупки у чиновников никаких вопросов к состоянию жилья не возникало. Но вскоре они начали регулярно кошмарить семью, обвиняя в бедности.

«Когда мы покупали дом, — рассказывает Геннадий, — то по всем правилам получали справку о его состоянии. Признали удовлетворительным. А потом те же чиновники написали, что он непригодный! Основные требования были из-за проводки. С помощью сельсовета мы поменяли проводку, сделали косметический ремонт, починили печь. Но опеке было уже всё равно. Одна была задача — отнять наших детей».

В Карелию Лапшины бежали к родне со всем нехитрым скарбом, захватив кур, гусей и козу. Новые односельчане встретили беглецов радушно, стали помогать, кто чем может: теплая одежда, обувь, продукты. Геннадий устроился плотником. Дети пошли в новую школу, директор которой говорит: «Ребята хорошие. Все прилежные, учатся на четыре и пять. Одеты чистенько».

Но Лапшиных разыскали и на новом месте, и снова требуют отдать детей в детдом.

В который раз опеке закон не писан.

Просто за бедность (у нас бедных — десятки миллионов) нельзя отбирать детей из семьи, если родители добросовестно исполняют свои обязанности. По этому поводу в 2017 году Верховный Суд России давал разъяснения. Без толку.

Что ж, я обратился лично к Генеральному прокурору Российской Федерации. Подожду его ответа.

Почему-то в связи с гримасами отечественной ювеналки всегда вспоминается пушкинская страшная «Сказка о медведихе».

Отколь ни возьмись мужик идёт,

Он во руках несёт рогатину,

А нож-то у него за поясом.

А мешок-то у него за́ плечьми.

Как завидела медведиха

Мужика со рогатиной,

Заревела медведиха,

Стала кликать малых детушек,

Своих глупых медвежатушек.

— Ах вы детушки, медвежатушки,

Перестаньте играть, валятися,

Боротися, кувыркатися.

Уж как знать на нас мужик идёт.

Становитесь, хоронитесь за меня.

…

Грянулась медведиха о сыру землю,

А мужик-то ей брюхо порол,

Брюхо порол, да шкуру сымал,

Малых медвежатушек в мешок поклал,

А поклавши-то домой пошёл.

Помню, как в детстве плакал над судьбой этих медвежатушек, навеки разлучённых с матерью.

А кто заплачет над нашими людьми, которых держат в нищете? Да ещё и ищут повода — отнять детей у родителей и отнесть в детские дома им на горе.

Недавно Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) провёл опрос среди наших граждан по поводу «правильного и подходящего символа России»: почти две трети респондентов назвали медведя. Для многих — это и добродушный Мишка косолапый, и суровый воинственный хозяин. Но вообще, как говорится, не будите русского медведя!

И медведиха может сдачи дать.