Зачем государство говорит о реприватизации, если у него нет на это денег?

На днях стал известен обновленный список некогда приватизированных предприятий, которые Фондом госимущества готовятся к возврату обратно – в госсобственность. Их на сегодня 114.

Все это предприятия малого или среднего масштаба, компаний-гигантов в списке нет. Однако не закончившиеся судебные тяжбы вокруг телеком-оператора «Укртелеком» дают повод отдельным аналитикам вносить в «возвратные списки» и эту компанию. Что вызывает нескрываемую тревогу как со стороны международного финансового сообщества, так и у наших соотечественников, которые готовы инвестировать в украинскую экономику. Ибо такая реприватизация стала бы запретительным сигналом для потенциальных покупателей украинских активов. Впрочем, об этом – чуть позже.

2% тревоги

Пока изучим само явление деприватизации и реприватизации в украинских реалиях.

За историю независимости наше государство успело передать в частные руки около 14 тысяч предприятий разного уровня и масштаба. Такова статистика ФГИ. И примерно четыре сотни из них возвратило или попыталось вернуть обратно в свою собственность, как сообщил однажды на своей публичной страничке в «Фейсбук» и.о. главы Фонда г-н Турбаров.

Казалось бы, 2% возвращенных от общей массы – показатель мизерный, о котором и говорить нечего. Однако сам процесс этого возврата, как и дальнейшая судьба предприятий, передающихся из рук в руки, годами вызывает много вопросов – так как часть компаний деприватизировалась с многочисленными нарушениями. В первую очередь – прав инвесторов.

Волны «реприватизационных настроений» в коридорах украинской власти поднимаются с завидной периодичностью. О попытках провести массовую реприватизацию (то есть, вернуть в госсобственность уже разгосударствленные объекты с последующей их перепродажей) в Кабмине и ФГИ заявляли в 2005-м, 2008-м, 2015-м годах. А в ФГИ намекают и по сей день.

Что касается небольших либо средних предприятий, которые государство изымает себе в собственность, то здесь все достаточно просто. Это как правило объекты, в силу разных обстоятельств доставшиеся нерадивым собственникам или откровенным проходимцам, которые не смогли или изначально не собирались выполнять взятые на себя инвестиционные обязательства и возрождать к жизни приобретаемые активы. О таких случаях в народе говорят: «разобрали завод до винтика и продали на металлолом».

В число подобных предприятий входят небольшие заводы, что так и не были модернизированы и запущены. Жилые недострои, которые не могут возвести на протяжении десятилетий. Школы, детские санатории, базы отдыха, фундаменты которых уже поросли травой. Пришедшие в упадок фабрики, пустые склады и транспортные депо…

С подобного списка, кстати, мы и начинали материал,-- имеется в виду свежий перечень предприятий, готовящихся сегодня ФГИ для реприватизации. Строительство 27-ми из 114-ти объектов до сих пор не завершено (при том, что большая их часть приватизировалась в начале нулевых!). Из таких «незавершенок» 10 – жилые дома (всего их реприватизируется 47); 8 из 45 – социальные учреждение (школы, детские заведения, базы отдыха, магазины и даже …баня ); два из 19 заводов…

Тут все объяснимо: государство забирает обратно подобные активы и пытается найти им новых хозяев.

«Что происходит с объектами, которые мы возвращаем в госсобственность? Мы пытаемся продать эти объекты повторно. Это наше основное задание – найти эффективного частного собственника государственным объектам… делаем мы это исключительно по причине невыполнения условий договоров купли-продажи по решениям судов»,-- сообщал бывший и.о. главы Фонда госимущества Турбаров.

Мотив более чем благородный. Но вот результат таких телодвижений – не ахти какой яркий. По данным того же источника, за все годы истории приватизационных процессов в стране было реприватизировано (то есть, отобрано у прежних собственников и продано новым) 204 объекта (надо полагать, малых и средних). За что государство выручило скромные 117 млн грн.

О реприватизации же крупнейших предприятий (ее мотивах, процессе и последствиях) Турбаров деликатно умолчал. Оно и понятно. Зачастую такая реприватизация была вызвана либо политической целесообразностью, либо глобальным переделом собственности. Либо – выступала как спасательный круг во время шторма – дабы с ее помощью немедленно закрыть брешь в госбюджете.

Разговорами о ней действующая власть под лозунгом «восстановления справедливости» пыталась давить на собственников, напоминает юрист и аналитик Сергей Студенников.

В список «жертв» попадали предприятия, в первую очередь, аффилированные с владельцами или финансово-промышленными группами, которые находились в гласной либо негласной оппозиции к действующей власти.

«Если каждый инвестор заберет все, что внес, - останутся руины»

Предлагаем вспомнить лишь несколько эпизодов – из относительно недавнего прошлого.

Достаточно показателен 2005-й год. В этот период под объявленную главой Кабмина Юлией Тимошенко реприватизацию рисковали попасть компании, имеющие, в первую очередь, отношение к секретарю Совета национальной безопасности и обороны Петру Порошенко, писала журналист Янина Соколовская.

Это касалось собственности Порошенко, оформленной, как тогда считалось, на его отца Алексея Ивановича: концерна «Укрпроминвест», объединившего Киевскую, Винницкую и Мариупольскую кондитерские фабрики, ООО «Укрпроминвест-авто» (выступавшего официальным агентом «АвтоВАЗа), Луцкого автозавода, предприятия «Ленинская кузница», трех сахарных заводов, Липецкой кондитерской фабрики в России и банка «Мрия» в Украине.

Попали под «огонь» и предприятия, подконтрольные другим политическим группам и фигурам. Пошли разговоры о тотальной реприватизации. Что привело страну практически на грань кризиса. Можно смело сказать, что тогда, 14 с лишним лет назад, как раз и вызрел первый кризис, спровоцированный намерениями провести большую реприватизацию.

«Когда говорят о пересмотре приватизации с 1992 года, когда в списке оказываются 3000 предприятий, в Украине возникает угроза экономического и политического кризиса», - высказался тогда в интервью Соколовской первый замглавы Бюджетного комитета ВРУ Валерий Коновалюк.

А по общему мнению многих действующих депутатов того времени, по причине реприватизационной шумихи «Украина начала утрачивать имидж государства, привлекательного для инвесторов». Масла в огонь добавил тот факт, что власть была настроена на реприватизацию не только индустрии, но и медиа-сферы.

По данным журналистки, в 2005-м году Украина с помощью национализации и перепродажи предприятий по завышенным ценам старалась покрыть бюджетный дефицит в 3 млрд долл. Таковой была цена избирательной кампании, состоявшейся накануне, и ее намеревались возместить за счет предпринимателей.

Как сообщают СМИ, реприватизационные планы тогдашнего, третьего, президента Виктора Ющенко были заточены на решение финансового вопроса: ожидалось, что удастся за 5 млрд долл продать пять крупнейших бизнес-активов(«Криворожсталь», «Укррудпром», Николаевский глиноземный, Никопольский ферросплавный и Черноморский судостроительный заводы). Однако эксперты в начале 2005-го считали такие планы нереальными – так как компании стали резко дешеветь.

Впрочем, мы все хорошо помним, что один кейс по реприватизации именно в тот момент все же удалось воплотить в реальность. Речь о перепродаже «Криворожстали», за которую бюджет получил без малого 5 млрд долл – почти столько, сколько изначально надеялись выручить за целый «пакет» предприятий.

Этот кейс стал единственным за всю историю успешным примером деприватизации и последующей повторной продажи крупного предприятия. Все другие попытки «жонглировать» приватизированными активами оборачивались крахом. В первую очередь – для самих предприятий. Во вторую—для собственников и государства.

Показателен пример «Никопольского южно-трубного» завода. Намерения властей реприватизировать предприятие летом 2005-го года вызвали бурный протест со стороны не только собственников, но всего коллектива. Люди вышли на многодневные митинги, пытаясь отстоять свои права и защитить предприятия. «Нет – реприватизации!», «Хватит наездов – давайте работать!» -- такими лозунгами пестрил Никополь в августе 2005-го.

В свою очередь тогдашний (в 2005-м) председатель наблюдательного совета ЗАО «Никопольский завод нержавеющих труб» Сергей Атанасов так высказывал СМИ позицию предпринимателей: «Мы добиваемся того, чтобы наш завод остался у нас. Для того чтобы «вернуть завод государству», предприятие сначала нужно возвратить в то состояние, в котором оно было. А это невозможно: каждый инвестор внес определенные средства. И если каждый заберет внесенное — не только деньги, но и оборудование, технологические лицензии, утвержденные бренды, сети продаж, словом, все, чем нынче и славен Южнотрубный, что вообще останется? Руины. Что же нам предлагают — разрушать?»

Пытались тогда выступить в защиту своих средств, внесенных в предприятие, и иностранные инвесторы. «Любые действия правительства должны иметь какую-то цель, должны иметь основу… Выгнать одних инвесторов, чтобы привлечь новых, — это выглядит как-то нелогично. Любой новый инвестор дважды подумает, какой смысл ему вкладывать деньги, если таким образом обошлись с его предшественниками. Я уже не говорю о том, что в сегодняшней ситуации, когда все инвесторы однозначно будут подавать иски и требовать возмещения убытков, государству придется выплатить больше компенсаций, чем получить от намеченной продажи акций»,- предупреждал тогда украинское правительство представитель израильского инвестора, член наблюдательного совета ЗАО «НЗСТ «ЮТиСТ» Борис Гендельман.

Увы, слова Атанасова, сказанные 14 лет назад, оказались пророческими. Завод (точнее, целая сеть предприятий, которая возникла тогда на базе Южнотрубного) был в результате доведен до банкротства.

А международное сообщество в 2005-м году получило первый жесткий урок: с Украиной по части инвестирования надо держать ухо востро.

В 2015-м году у нас вновь бурно подняли тему реприватизации больших предприятий. На сей раз список «жертв» большей своей частью состоял из компаний, входящих в орбиту одного из крупнейших собственников страны.

«В Украине происходят процессы, носящие откровенно реприватизационный характер,-- констатировал в конце лета 2015-го в своем блоге для 112.ua аналитик Александр Колосовский. - Началось с мартовских попыток ревизии приватизации прошлых лет предприятий «Укррудпрома», «Киевэнерго», «Киевводоканала», облгазов и других, которые проводились под эгидой главы парламентской приватизационной комиссии Бориса Филатова. Картина дополнилась судебными процессами по реприватизации энергокомпаний «Западэнерго» и «Закарпатьеоблэнерго», основными инициаторами исков по которым выступили структуры, связанные с Игорем Коломойским».

И если, как отмечал четыре года назад аналитик, тогдашние попытки частных структур организовать передел собственности через суды никого не удивляли, то процесс по «ДТЭК Днепроэнерго», основным инициатором которого выступила уже Генпрокуратура, вызвал вопросы. Участие государственного органа давало основания говорить об изменении вектора государственной политики в сторону реприватизации, либо о полной несогласованности разных ветвей власти. «Пока одни ведомства пытаются продать объекты и привлечь инвестиции, другие занимаются диаметрально противоположными и несовместимыми процессами»,-- отмечал Колосовский.

Характерно, что, затевая всякий раз «реприватизационный бум», государство ни разу не дало ответа международной инвестиционной среде и самим собственникам предприятий, которые рискуют попасть «под нож»,-- откуда оно собирается брать средства на компенсации. Ведь речь идет о тех самых колоссальных суммах, которые уже были когда-то заведены в бюджет и успешно «проедены», как говорит политолог Кость Бондаренко.

Видимо, ответа нет по одной простой причине: его в природе не существует – как не существует и подобных средств.

Сегодня – острое ощущение дежавю

Пока Кабмин строит планы Большой приватизации, на которую возложены немалые надежды в будущем году (ожидается поступление в бюджет от 5 до 12 млрд грн), Фонд госимущества продолжает оспаривать в суде успешные результаты приватизации «Укртелекома».

Напомним, разгосударствление этого предприятия принесло бюджету 1,3 млрд долларов. Эту сделку все считают предельно выгодной – на тот момент (покупка состоялась в 2011-м году) стоимость актива уже шла вниз. Проводовая телефонная связь – главная услуга, которую предоставляло предприятие – вытеснялась современными мобильными технологиями. И риск того, что гигантское предприятие окажется «за бортом» прогресса и самого рынка, был чрезвычайно велик. Однако покупатель нашелся.

Продажа «Укртелекома» не только пополнила госбюджет – она стала переломным моментом в истории самого предприятия. Инвестор вливает в подъем предприятия сотни миллионов долларов – и это дает быстрый эффект.

Из стабильно убыточного в течение нескольких лет «Укртелеком» становится компанией прибыльной, осваивает новые направления, начинает предлагать новые продукты, активно развивается и использует свое преимущество – плотное присутствие во всех уголках страны – для роста показателей.

На этом фоне судебные тяжбы вокруг сделки, которые сейчас вышли на новый, уже третий виток, могут стать убийственными – как для самого предприятия, так и для остальных приватизируемых и даже уже приватизированных компаний, считают многие эксперты. Если инвесторов где-то заставляют жить и работать как на пороховой бочке, они едва ли захотят развивать бизнес в такой стране.